– Все равно в это никто не поверит, господин лейтенант.
– Это правда, Омнэ, прозрачная, как жопка Владычицы Льда. Но тут дело не в том, поверит ли Отец Войны или нет, а в том, получит ли он повод отослать свои орды на запад. Если мы не станем делать вид, что Фургонщики взбунтовались, вождям кочевников не останется ничего, кроме как объявить войну империи, даже если воинам этого не хочется, – просто затем, чтобы сохранить лицо и поддержку племен. Собственно, мы сейчас должны бы стоять там, наверху, и собственной грудью блокировать Фургонщикам проход. Чтобы принести в Кехлорен немного ран и синяков. Есть желающие?.. Ну конечно. Это третье, из-за чего нам следует выбрать другой путь. Мы можем свидетельствовать, что случайно открыли проход через горы, верданно нас атаковали, нам пришлось отступить в дикие районы Олекад и отправиться в долину Амерсен неизвестной дорогой. Это займет у нас несколько дней, что позволит большинству фургонов покинуть окрестности замка. Так выглядит мой план. Замечания?
– Нам известна эта неизвестная дорога хоть немного? – Фенло Нур смотрел неподвижно и спокойно.
– Нет, младший десятник. Не больше, чем путь сюда. У нас есть карта, на которой обозначены Авирох, долина Мансенн, за ней Грозовой Виерх и лес Вендехаб, – перечислял он по памяти. – Потом несколько миль вдоль стены Овеозе – и мы уже у источников Салавии. Речка доведет нас до самой долины Амерсен. Это путь для пешего, в двух местах необходимо преодолеть вертикальную скалу, псов придется спускать вниз на упряжи, но, как я уже говорил, мы можем не спешить. Пойдем не торопясь, поглазеем на окрестности, станем пораньше разбивать лагерь и позднее сниматься. Прогулка.
Поднял руку – в знак того, что он говорит важные вещи.
– Но даже тогда нам следует поглядывать по сторонам. Мы не знаем, что происходит в горах, у нас нет связи с Черным и с другими отрядами. Анд’эверс уверяет меня, что никто не нападал на фургоны ни на одной точке по пути, а значит, убийцы не решились на такое…
Версен-хон-Лавонс кашлянул, сплюнул в сторону и брякнул на тетиве лука.
– Здесь порядком людей, господин лейтенант, могло их пропасть десятки, а в хаосе путешествия они бы и не сообразили.
– Нет, – покачал головою Фенло Нур. – Даже когда мы сидели на конюшне, то сплетни доходили. Последний месяц людей убивали так, чтобы их нашли – и ощутили страх. Простых исчезновений было немного. Ударь кто-то по ним, – он указал на работающих на отроге Фургонщиков, – захотели бы, чтобы они об этом узнали. Оставили бы тела.
– Это правда, Фенло. Наверняка бы оставили. Может, все дело в количестве и силе: верданно – истинная армия, а их колдуны – настороже, фургоны охраняет и магия. А может, убийцы утратили интерес или планируют что-то еще? Всегда, когда в окрестностях Белендена утихала какая-то банда, мы ждали серьезных проблем. Когда притихало несколько банд, мы ждали проблем гигантских.
Все кивнули.
– Черный тоже не принадлежит к людям, которые позволяют безнаказанно бить себя по лицу. Скорее всего, он сам что-то готовит. В любом случае для нас самое важное, что мы идем по враждебной территории. Будем разбивать лагерь и стеречь их, как под Кехлореном, – никакой расслабленности. Пока не доберемся до замка, следует смотреть в четыре глаза.
Взглянул каждому в лицо, но даже Велергорф казался смертельно серьезным. Тот безымянный солдат, чье тело они нашли, запал каждому в память.
– И последнее. – Кеннет почесал подбородок и улыбнулся без капли радости. – Это я разговаривал с Черным, это я получил карты и приказы. Никто из вас. Помните, что всю дорогу вы были лишь десятниками, выполняющими приказ командира. И на этом вам следует настаивать, если кто-то станет вас расспрашивать.
Андан выплюнул изжеванный стебелек:
– Они этого не сделают!
– Конечно нет. Но, если понадобится, империя пожертвует одним лейтенантом, только бы избежать войны. Впрочем, я не думаю, чтобы все было настолько плохо, но порой человек сует голову в жернова, а мельница мелет мелко. Случается.
* * *
Верданно строили рампу до сумерек, однако ночью, безлунной и мрачной, сделали перерыв. Кеннету не пришлось спрашивать – зачем: разводить костры и даже использовать факелы, чтобы освещать себе место работы, было все равно, что прокричать о своем присутствии всем подряд миль на тридцать вокруг. На темной стене Олекад полоса света выглядела бы как освещенная солнцем щель в стене. Никто не знал, безлюдна ли нынче возвышенность, а потому верданно приходилось маскироваться: рампа отвесно обрывалась на высоте нескольких десятков футов, что не являлось препятствием для людей, но было непроходимым барьером для лошадей. Кеннет уже видел наверху готовые к битве колесницы, но пока, когда опустился мрак, строители сошли вниз, расположились на земле и заснули, оставив вокруг кольцо охраны.
Кеннет приглядывался к ним, пока те готовились ко сну. Большей частью были они проклятуще молоды, даже по стандартам полудиких, варварских племен Востока. Он знал, что это видимость, опытные возницы, воины, предводители колесниц и пехоты сойдут вниз позже, когда рампа будет завершена; эти здесь в большинстве своем юнцы, слишком неоперенные, чтобы доверить им упряжку, но идеально подходящие для тяжелой работы. Однако молодой их возраст все равно бросался в глаза и не оставлял сомнений, что вся армия верданно… несколько незрела. Кеннет обратил на это внимание уже во время путешествия, когда ему случалось видеть фургонщицких воинов. Он более-менее представлял, каков средний возраст в его роте, большинству солдат было около тридцати, а некоторые, вроде Велергорфа или Азгера, перешагнули уже сороковник. «Проклятие, выходило так, что у них исключительно молодой командир», – мысленно скривился он. Почти любой из них служил несколько лет и имел за плечами опыт многих битв и стычек. И хотя они, скорее, были молоды, но по сравнению с верданно Кеннет предводительствовал отрядом ветеранов. У Фургонщиков, как он уже успел заметить, на одного седого, покрытого шрамами воина приходилось пятеро-шестеро юношей, большинству из которых было, на глаз, между пятнадцатью и двадцатью. Отчетливо виднелась возрастная яма, словно кто-то вырвал целое поколение из этого народа.
И в этом заключалась самая большая их проблема. Если в первых столкновениях они понесут слишком серьезные потери среди опытных воинов, то младшие не успеют ничему у них научиться, и Фургонщики останутся с армией молокососов, может, и жаждущих битвы, несомненно отважных, но – ничем большим, чем просто банда желторотиков. В Горной Страже – как и во всей имперской армии – работало неписаное правило «два на одного», то есть отряд, в котором на одного молодого не приходится как минимум пара опытных солдат, считался неполноценным. С точки зрения меекханских стандартов, верданно обладали не армией, а всего лишь бандой рекрутов.
А должны были противостоять конным а’кеерам одного или двух Сынов Войны, которые постоянно тренировались в межплеменных стычках и рейдах вдоль границ империи. А потом они предполагали укрепиться на Лиферанской возвышенности и выдержать контратаку самого Йавенира или его наследника. Прохаживаясь между лежащими на земле, Кеннет присел и погрузил ладони в траву. Эта земля вскоре омоется кровью, фургоны будут гореть, люди и кони – гибнуть от железа, огня и чар. Фургонщики, казалось, полностью принимали приближающуюся войну, шли сражаться за свое место на земле и не имели никаких сомнений насчет оправданности своих идей. Изгнанники возвращаются, чтобы вооруженной рукою отобрать отчую землю. Чудесная тема для прекрасной эпопеи.
