* * *
Они шагали, приглядываясь к солдатам, целый день – если продолжалось это целый день. Под этим небом цвета бледной серости минуты и часы сливались в один поток, и было не понять, сколько же времени миновало. Кайлеан знала только, что, когда наконец дали сигнал остановиться, она не сомневалась, что вместо стоп у нее – две окровавленные культяшки.
Они добрались до взгорья, если можно так назвать эти странные возвышенности, состоявшие из черных скал, и остановились на вершине ближайшей из них. Рыжий лейтенант сразу осмотрелся по сторонам. Черные взгорья перед ними, черная равнина позади. Небо из стали над головою. Ничего больше.
Некоторое время офицер казался потерянным. Может, надеялся увидать отсюда нечто большее, какое-то указание, знак на горизонте, место, которое привлекало бы своей инаковостью. Ничего подобного. Если речь шла о выборе дальнейшей дороги, самым осмысленным казалось прикрыть глаза, несколько раз провернуться на пятке и отправиться в сторону, куда укажет нос.
Потом командир стражников покивал, обронил пару приказов, а солдаты его принялись готовиться к отдыху. Снова появилась в нем эта твердость, непреклонное упорство, говорившее, что он станет сражаться, пока жив. На Востоке к такому подходили слегка иначе, множество кочевых народов обладало вписанным в жизнь фатализмом, и, когда обрушивалось на кого-то несчастье, тот говорил: «такова судьба» – и старался жить дальше, а ежели несчастья валились одно за другим, то, не в силах больше их выдержать, садился он на землю и ждал, пока не откроется путь к Дому Сна. Горцы были другими: Кайлеан казалось, что, даже если бы сама Владычица Судьбы попыталась их сломить, они все равно поступали бы по-своему, а из последних сил еще бы и наплевали ей под ноги. Ей это нравилось.
В целом-то она ведь и сама происходила из Олекад, а значит, была немного горянкой, верно?
Лагерь они разбили умело, часть стражников сразу легли на землю, укутываясь в плащи, часть осталась на посту. Благородного скакуна отвели в сторону. Лейтенант предложил убить его подальше от их глаз, но Дагена хотела при этом остаться.
Не сказала зачем.
По крайней мере у них хватит еды на несколько дней. Из конских костей и кусочков жира можно будет даже разжечь небольшой костер, а потому часть мяса они испекут сразу, часть попытаются завялить. Голод пока что им не грозил.
Хуже было с жаждой. У солдат было столько воды, сколько поместилось во флягах, для людей хватит на день-другой, но не для животных. Если они не найдут побыстрее какой-то источник, придется убить оставшихся лошадей.
Она очень хотела верить, что догадки лейтенанта верны. Некогда какие-то из солдат Горной Стражи уже приходили сюда и нашли ту воду. А один даже обнаружил дорогу к выходу.
Разве что то и другое расположено в сотне миль от этого места.
Она легла, подкладывая одолженный плащ под голову, прикрыла глаза и призвала Бердефа. Почти сразу почувствовала его поблизости, хотя со времени бегства из замка они лишь единожды соединились друг с другом. Но, если бы не это, нож серого убийцы выпустил бы из нее кишки. Слишком уж этот сукин сын оказался быстр. Потом, сразу после битвы, пес сбежал, а она не пыталась его призвать. Но теперь он нужен был ей как никогда ранее.
Он вошел в ее голову сразу – и сразу передал ей свои воспоминания. И свое смущение. И свою растерянность.
Прошло какое-то время, прежде чем она поняла, в чем дело.
Этот мир был мертв. Совершенно лишен жизни. Здесь ничего не росло, ничего не ползало, не летало и не прыгало. Это она видела и сама – но этот мир был лишен также и духов. Бердеф видел их и чувствовал, духов людей и зверей, духов, заключенных в места своей смерти либо странствующих без цели. Духов, отыгрывающих пантомимы последних мгновений своей жизни, не могущих принять свой конец. Иногда он видел даже духов мертвых вещей, камней, скал, гниющих колод дерева. Со временем большинство из них расточались в серые пятна, присоединяясь к вечному круговороту жизни и смерти. Все это было миром, который Бердеф знал и принимал, миром, наложенным на мир живых, центром которого служила она, Кайлеан. Но теперь этот мир исчез. То, что дух пса видел и чувствовал, было ровно тем самым, что видела и она: плоской черной равниной под серым небом, мертвой на каждом уровне.
Так ее нашла Дагена:
– Ты не должна этого делать.
– Чего? Отдыхать? Тут нет ничего, знаешь об этом?
Черноволосая покивала:
– Знаю. Я осматривалась. Тут нет не только духов, но даже и следов обычной Силы. Аспектов – диких или поименованных. Никаких Источников, Течений, Рек, Колодцев или как там их зовут меекханские колдуны? Понимаешь? Но одновременно мне кажется, будто что-то давит на меня со всех сторон. Словно я нырнула на большую глубину. Окажись здесь чародей, владеющий аспектированной магией, он бы наверняка сошел с ума. Меня оберегает бабка, но даже она… растеряна.
– Что ты видела?
– Душа коня… она словно всосалась в землю. Даже не пыталась бежать, просто провалилась сперва по пяты, потом по живот, и за несколько ударов сердца ее уже не стало. Словно что-то протолкнуло ее на другую сторону.
– То есть куда?
– Не знаю. – Дагена села рядом. – В ближайшие дни в меню – только конина, – добавила она еще.
– Я догадалась. Скажи лейтенанту, что конину я есть не стану.
– Сама ему скажешь. – Подруга вытянулась рядом. – Верданно? – блеснула догадливостью Дагена.
– Да. Дядя меня убил бы, узнай он. А остальные от меня отреклись бы.
– Поговори с ним. У солдат еще есть немного сухарей и тех мясных полос, что пару тысяч лет тому назад были коровами. Каждый охотно поменялся бы ими с тобой за порцию свежего мяса. А если уж говорить о солдатах… – Дагена сделала паузу. – Что ты о них думаешь?
– Твердые, упорные, неплохо сражаются. Им можно доверять. Добились уважения верданно, а это штука, удавшаяся не многим.
– Откуда знаешь?
– У нескольких – кавайо.
– Пфе! Вели караван, а значит, наверняка купили. В чаардане…
– Нет. На ножнах их вытравлены родовые знаки. Такое оружие ты можешь либо добыть в бою, либо получить в подарок. С той поры, как я живу у Калевенхов, дядя не подарил кавайо с родовыми знаками никому. Даже в нашем чаардане. А этот лейтенант упоминал только, что Фургонщики уже схлестнулись с кочевниками, хотя некоторые из его людей выглядят так, словно недавно сражались.
– То есть не просто достойны доверия, но еще и скромны? Просто мед на сердце…
– А ваша княжеская милость не может делать это в тишине? Спать охота.
– Конечно, дорогая Инра, конечно.
Минутку они лежали молча.
– Кайлеан?
– Я сейчас тебя ударю. Что?
– До меня только-только дошло, что, пока нас нет и нет Ласкольника, всем командует Кошкодур.
