Читаю я медленно, по слогам, строчка за строчкой.
«Он знал, что пе-ще-ра хра-нит мно-же-ство тайн и о-па-сно-стей».
Но так хотя бы убивается время ожидания.
«Дра-кон зор-ко о-хра-нял сво-е ло-го-во и ни-ко-му не по-зво-лил бы про-бра-ться туда».
Я хожу сюда очень часто. Сижу здесь по многу часов. Верю, что она вернется. Я собираю землянику и жду свою Пряничную девочку.
«И Кол-дун, ше-по-том про-и-зне-ся за-кли-на-ни-е О-гне-нной Го-ры, во-шел внутрь, в чер-ну-ю и зло-во-нну-ю пасть Смер-ти…»
Но Пряничная девочка так и не приходит. Вот уже второе лето я собираю для нее землянику. Я буду ждать ее всегда.
Глава 3
Когда мне исполняется одиннадцать, происходит новая сильная Вспышка. И в лабиринт у меня в голове входит одиннадцатый бес. Черт, когда же они все найдут оттуда выход?
Бесов всегда столько, сколько мне исполняется лет. А вот Вспышек больше, гораздо больше…
Это случается в школе на перемене. Одноклассник обзывает меня бешеным, и, не знаю почему, меня это сильно задевает.
Перед глазами – черные точки, разливается жар по всему телу, а в затылке разрастается теплый комок.
На этот раз я не отключаюсь полностью.
Вижу все происходящее клочками и отрывками. Раз: с влажным чпоком что-то лопается в области затылка, и я хватаю обидчика. Два: долблю его головой о парту. Три: все вокруг кричат и оттаскивают меня. Четыре: вырываюсь и бегу в туалет, отворачиваю кран и сую голову под холодную воду. Что-то мне подсказывает, что, если я охлажу затылок, мне станет легче.
Постепенно прихожу в себя. Чувствую, как из носа идет кровь. Смотрю в зеркало: глаза красные и какие-то дикие, лицо белое.
Мама отводит меня к врачу, хоть я и сопротивляюсь. Но он оказывается совсем не страшный. В его кабинете я разглядываю всякие железные палочки-ковырялочки в лоточках.
Врач слушает, как я дышу, ощупывает меня, проверяет зрение. Задает много вопросов – про признаки Вспышки, про школу, про отношения с одноклассниками. Про семью.
– Никита – очень эмоциональный мальчик, – говорит доктор маме. – Он остро все переживает. Попробуйте уделять ему больше времени. Гуляйте и играйте с ним, делайте вместе разные дела – постарайтесь все время занимать его чем-нибудь, что ему интересно.
И он прописывает мне успокаивающие травки.
Мы уходим, и я понимаю, что врач, как и Глеб, мне не верит. Они не верят в мои Вспышки. Врач считает, что я все это нарочно делаю, от скуки.
К тому времени, когда мне исполняется одиннадцать, в лабиринте уже одиннадцать бесов, на моем счету двадцать восемь Вспышек, восемь избитых учеников, четыре разбитых школьных окна, два взорванных школьных унитаза. И задушенная белая мышь. И еще кое-что по мелочи. Мышь принадлежала однокласснице Юльке, и та зачем-то принесла ее в школу. А мне вдруг дико захотелось ее отнять и задушить, и это беспричинное намерение я, собственно говоря, быстренько и осуществил.
Вспышки случаются все чаще и чаще.
«Он опасен! Его надо изолировать от других детей! Для таких, как ваш Никита, существуют специальные школы! Мы не хотим, чтобы наши дети учились с вашим сыном!..»
Подобное твердят маме родители моих одноклассников. В основном возмущаются коробочники – эти тихие сытые людишки, всегда живущие по правилам.
Специальные школы? Ха! Где ж они их видели в нашем захолустье? Тут всего одна школа, добрая, принимающая всех – умных, тихих, скромных… А еще дебилов и психов.
«Мам, ты что, не видишь, что он псих и что ему нужна специальная помощь медиков? Мам, а ты уверена, что он ваш с папой сын? Может, в больнице подменили младенцев, и вам достался ребенок какой-то наркоманки?..»
Это твердит маме Глеб.
«Просто уделяйте ребенку больше времени. Это возрастное, пройдет».
Это твердит маме врач.
Папа ничего не твердит, он просто молчит.
Приходя домой после работы в шахте, сейчас он все чаще молчит и все меньше шевелится. Папа садится на койку с газетой и отключает все свои двигательные функции. На его руках и ногах пауки за вечер успевают сплести целое государство.
А мама плачет, плачет и плачет, и в ее волосах появляется все больше блестящих серебряных ниточек.
В конце концов она не выдерживает и начинает давить на врача, чтобы меня положили в больницу на обследование.
Я не очень-то разбираюсь в медицинской аппаратуре, но даже мне понятно, что кособокий дребезжащий монстр – гордость нашей больницы, на вид не иначе как сын ржавой стиральной машины и гниющей автомобильной покрышки, по непонятной причине окрещенный «современным медицинским оборудованием», – не найдет у меня в голове моих бесов. Они хитро прячутся.
Никто не может сказать, что со мной. Машина старательно дребезжит и тщетно пытается найти во мне какие-то признаки болезни.
Что же со мной не так? Внутричерепное кровоизлияние? Ишемия головного мозга? Но ржавая машина не выявила в моей голове никаких тромбов и гематом. Эпилепсия? Но опять же в башке чисто, а припадки не похожи на эпилептические.
Мне задают кучу вопросов: замечал ли я когда-нибудь снижение чувствительности в руке или ноге? Не бывало ли такого, что внезапно я не мог видеть одним глазом или двумя сразу? Нарушалась ли речь? Чувствовал ли я внезапную усталость? Не ударялся ли головой? И еще про всякое такое, чего со мной не было. А что бывает? Становится жарко, перед глазами все кружится, потом – теплый хлюп в затылке, и бац! Отключка мозга на некоторое время. Иногда энергии прибавляется. В этих случаях мне хочется кого-нибудь избить или что-нибудь разбить. Иногда Вспышка не доводит до отключки мозга, если я вовремя успеваю сунуть голову под холодную воду.
С таким врачи раньше не сталкивались. Прописывают мне таблетки. Одни стимулируют кровоток, вторые укрепляют стенки сосудов, третьи успокаивают, четвертые расширяют сосуды.
Врач хочет выдать мне справку о том, что я здоров, но под давлением агрессивно настроенных родителей моих одноклассников пишет в справке общий диагноз.
Вегето-сосудистая дистония. Название страшное, но я уже разобрался, что к чему, и знаю, что эту хрень врачи пишут всем, кому не могут поставить точный диагноз. Они ссылаются на плохую экологию и высокое артериальное давление из-за переходного возраста и рисуют в справке какие-то закорючки.
Видимо, высокое давление, красные глаза, вспышки бешенства и идущая носом кровь – это нормально для детей, чей возраст подгребает к переходному. Хотя с такими симптомами мой возраст дальше переходного точно не перекатится.
А высокая концентрация цианида в воздухе называется просто «плохой экологией».
В общем, выдали мне специальную справку о том, что я дебил… И бац! Я здесь! В классе коррекции. Родители одноклассников-коробочников радуются, что меня наконец-то оградили от их драгоценных чад.
