– Я и не знаю. Просто предположил… Гретель – так зовут глупую девчонку из дурацкой немецкой сказки.
От его слов мне больно. Как же ты мог забыть нашу сказку, Кит?
– Ха! Мокрица, давай покажем Киту, как классно ты умеешь ругаться на немецком. Дерни ее за волосы, Кит! Или по ногам ударь! Она тогда запоет…
Несколько секунд ничего не происходит. Кит растерянно смотрит по сторонам. Но вся его команда наблюдает за ним. И он делает выбор.
Острая боль в затылке – и невидимой волной меня снова опрокидывает на землю. Неужели это делает Кит? Я не верю. Отказываюсь верить. Я не пытаюсь подняться на ноги. Дать сдачи. Нет. Всю мою смелость поглощает непонимание и странное новое чувство – и равнодушие ко всему происходящему. Больше они не услышат от меня ничего. Я не говорю ни слова.
– Ну вот, игрушка сломалась, больше не поет, – расстроенно говорит белобрысый. – Попробуй ударить, может, все-таки заверещит?.. Хей, а чего у нас зоопарк скучает? – Он переключает внимание на моих друзей. – Братва! А пойдемте Бобра топить! Кит, тащи мокрицу тоже! Пускай поплавает.
– Не, я с ней тут побуду.
– Хорошо. Мертвяк, останься с Китом, мало ли… Еще убьет девчонку. Оно нам надо…
– Не надо. Я себя контролирую.
– Ладно. Парни, тащите зверят к воде! Сейчас будет зрелище! Бобра топить будем.
– Нет! Нет! – Кирилл вырывается, но его крепко держат. – Он же убьет ее! Архип, ты это прекрасно знаешь! Не оставляй его с ней!
– Заткнись, крыса! Тебе никто не давал права голоса. – Архип подходит к нему и бьет под колени.
Я ничего не понимаю. Кит… Он всегда был милым и добрым. Не верю, что люди могут так сильно меняться. Не верю, что он может сделать со мной что-то плохое. Почему Кирилл так боится за меня? Ему за себя следует бояться. Не за меня. Или Кит действительно способен на что-то ужасное?
«Я абсолютно уверен, что этот Кит не тот, кто тебе нужен. Этот Кит не умеет дружить. Он способен только ненавидеть». Так сказал Кирилл в день нашего знакомства. Я действительно поверила, что это не он. Не мой Кит…
Толпа спускается к реке, оставляя нас вдвоем. Мои друзья кричат, бьются и пытаются вырваться.
Я поднимаюсь на ноги и смотрю на Кита. Будь что будет…
Не так я представляла нашу встречу, совсем не так.
Кит хмуро провожает толпу взглядом. Когда последний человек скрывается внизу, он оборачивается.
– Прости меня за то, что я такой.
Он хватает меня за лацканы куртки, рывком тянет на себя и тащит прочь от этого места.
Ноги не поспевают за моим мучителем, я иду спотыкаясь.
– Пусти! – кричу я. – Меня отпусти быстро! Друзья! Там друзья мои!
– Заткнись! – раздается грубый ответ.
– Оставь меня! Не тронь! – Я пытаюсь вырваться, но безуспешно.
Вдруг Кит останавливается и резко поворачивается ко мне. Ярость, гнев, испуг, смешавшись, превратили лицо его в безумную гримасу.
– Заткнись, заткнись, заткнись! – выкрикивает он, тряся меня за плечи, как тряпичную куклу.
Потом снова тащит дальше… Я бреду согнувшись.
Мы пробираемся через кустарники, которые не дают нам пройти.
– Заткнись, заткнись!.. – все время повторяет Кит.
На секунду мне кажется, что он растерян. Не знает, что со мной делать.
Вдруг он отпускает меня. Я выпрямляюсь и удивленно озираюсь. Он привел меня к пограничному забору…
Кит растерян и напуган, очень напуган.
– Убирайся отсюда.
Что? Что он сказал?
– Убирайся прочь! Уходи!
Голос срывается.
– Меня отпускаешь? – Я не верю своим ушам.
Его глаза. Светлые испуганные глаза.
– Да! Вали отсюда! Убирайся прочь! И никогда не попадайся нам, слышишь?
Он толкает меня, чтобы я уходила.
Мне становится очень обидно. Обидно из-за того, что произошло.
– Друзья… Мои друзья – там!
Кит ухмыляется:
– Это не имеет значения. Просто убирайся! Мне что, взять камень и бросить в тебя, как в собаку? Пошла прочь! Прочь! Прочь из этого мира, ты здесь не гостья!
Я поворачиваюсь, перелезаю через забор и убегаю. Я слышу сзади его последние слова, его голос, похожий на рев раненого животного:
– Это не твоя война! НЕ ТВОЯ ВОЙНА!..
Я бегу. Бегу изо всех сил, спотыкаясь о корни, падая и снова поднимаясь. Ветки больно хлещут по лицу. Джинсы изодраны, колени сбиты в кровь.
Я не замечаю узкой речушки и с разбегу влетаю в нее. Вода доходит только до колен, и я упорно пробираюсь через нее.
Впереди дорога. По ней я выйду к своему поселку.
Что делать? Кого звать на помощь?
Мокрая насквозь, грязная, с ссадинами на лице и на коленях, в изодранной одежде я влетаю в наш поселок через входную арку. Наверное, люди таращатся на меня, но мне плевать. В голове пульсирует одна фраза:
Кит – мой враг.
Кит – мой враг!
КИТ – МОЙ ВРАГ!
Я стараюсь прогнать эту мысль, но она, как надоедливая муха, не дает мне покоя.
Вбегаю в дом. Нет, сидеть тут, пока моих друзей там мучают, я не собираюсь. Нужно что-то предпринять. Что-то захватить с собой. Что-то, что поможет мне защитить себя и моих друзей. Но что?
Я лихорадочно оглядываюсь по сторонам. Кастрюля? Ваза? Фарфоровая лягушка? Что мне поможет?
И тут меня осеняет. Вбегаю в папин кабинет, где на стене висит всевозможное оружие разных времен и народов: мой папа – заядлый коллекционер. Глаза рыскают по стене: скандинавская секира, китайский меч цзянь, французская офицерская шпага… Что же взять с собой? Явно не шпагу… Меч я просто не утащу из-за тяжести.
Арабская сабля, индийский меч-плеть уруми…
О! Вот что я возьму!
Снимаю со стены два скрещенных индейских томагавка.
«Ханна, что ты делаешь? Ты действительно хочешь изрубить всех на куски? Превратить свой скучный семейный ситком в триллер в духе Тарантино? Одумайся! Вызови полицию и завари себе чай!»
Внутренний голос призывает меня поступить разумно. Но я знаю, что полицейские и пальцем не пошевелят, им нет дела до того, что происходит по ту сторону забора. А мне есть.
Поэтому, раз уж ничего лучше не смогла придумать, с двумя томагавками в руках, сопровождаемая неодобрительными взглядами соседей и прохожих, я воодушевленно бегу на войну.
Но, видимо, бой кончился: я встречаю друзей у пограничного забора, там, где я перелезала в последний раз. Я все еще стою на территории экспатов, а друзья – в Чертоге.
