Найт стоит, заложив руки за спину, а прокурор Малони зачитывает обвинения. Если бы не гнетущая судебная обстановка, они могли бы звучать даже забавно.
– 14 июля 2008 года, – зачитывает Малони, – мистер Эдмонт Эшли заявил, что из его лагеря в Риме, штат Мэн, пропали следующие вещи: батарейки, еда и содовая, общая стоимость украденного восемнадцать долларов.
Судья Миллс просит Найта прокомментировать услышанное.
– Виновен, – пугающе громко говорит он.
– Кухонное окно загородного домика взломано, – продолжает Малони, – украдены еда, пара мужских джинсов пятидесятого размера и кожаный ремень, всего на общую сумму сорок долларов.
– Виновен.
И так тринадцать раз.
– Вы признаете себя виновным, потому что вы виновны, или по другой причине? – спрашивает судья Миллс.
– Потому что виновен.
– Вы понимаете, что мы делаем?
– Да.
– Я рада слышать добровольные признания мистера Найта, – говорит судья.
Затем она зачитывает условия его освобождения. Найт приговаривается к семи месяцам тюрьмы, – значит, ему предстоит провести там еще неделю – и после освобождения ему надлежит пройти осмотр у психиатра. Он также будет обязан ежедневно звонить служащему, ведущему его дело. Ему нужно будет приходить в суд каждый понедельник в одиннадцать утра, чтобы судья Миллс могла видеть, как идут его дела. Эти правила он должен будет соблюдать как минимум в течение одного года, и, если он нарушит хотя бы одно из них, его ждет наказание в виде семи лет заключения под стражей.
Ему также выписывается штраф в размере двух тысяч долларов, которые он обязан возместить жертвам своих набегов. Он должен жить дома, с матерью, и должен найти работу либо продолжить обучение и заниматься общественно полезным делом. Ему разрешается не контактировать ни с кем из ограбленных им людей. Он не может покидать штат Мэн, и ему запрещено пить или производить алкоголь. Он должен регулярно проходить тестирование на алкоголь и наркотики.
– И разумеется, вы не можете быть вновь вовлечены ни в какую преступную деятельность, вы осознаете это, мистер Найт?
– Да.
– Есть ли у вас вопросы, или вы хотите что-то добавить, мистер Найт?
– Нет.
Несколько часов спустя я навестил Найта в тюрьме в последний раз. Это была наша девятая встреча за два месяца – за это время я четыре раза приезжал в Мэн. В тюрьме есть телефонная связь, но Крис упорно отказывался ею пользоваться, хоть мы и говорили друг с другом при помощи трубок. Он никому не звонил тридцать лет, да и до того, как уйти в лес, не слишком-то любил телефоны.
«Люди на голубом глазу говорят мне: «Мистер Найт, у нас теперь есть мобильные телефоны, они вам очень понравятся». Это, по их мнению, должно стать для меня поводом быстрее вернуться в общество. «Вам это понравится». А у меня нет никакого желания. А эти смс? Разве это не использование телефона, как телеграфа? Мы откатываемся назад».
Когда Найт узнал, как люди сегодня делятся песнями и загружают музыку, его это не впечатлило. «Использовать компьютер, машину за тысячи долларов, как радио? Общество поворачивает в какую-то странную сторону». Он был убежден, что будет хранить верность виниловым пластинкам.
После объявления приговора Найт кажется еще более нервным. Он яростно чешет колени. В тюрьме, как он успел понять, не все так плохо. Там есть обязанности и порядок, и ему легко переключиться в режим выживания, который дает некоторое успокоение уму и схож с тем, что включался в долгие зимние месяцы в лесу. «Меня здесь окружают не самые приятные ребята, – говорит он, – но, по крайней мере, меня не бросают в омут общества в ожидании, что я выплыву».
Теперь, когда ему приходится показываться на публике, Найт напуган. Причем пугают его не поиск работы или восстановление водительских прав, но взгляд в глаза, жесты и эмоции, которые можно неверно интерпретировать. «Я очень эмоционально тонкокожий, и мне нужна терапия. Я понимаю это».
Он чувствует, что ставки на него слишком высоки, и боится совершить роковую ошибку, которая вновь отправит его в тюрьму. «Я не готов снова стать членом общества. Я совсем не знаю вашего мира. Я знаю лишь свой собственный мир и еще – воспоминания о том мире, который я оставил, прежде чем ушел в лес. Что такое жизнь сегодня? Что правильно, а что нет? У меня так много белых пятен в сознании, мне недостает навыков. Мне придется заново учиться жить».
То, что сейчас с ним происходит, Найт называет «двойная зима». Его арестовали, когда заканчивалась одна зима, и отпускают как раз в начале следующей. «Это будет год без лета. Как в год извержения Кракатау».
Его пригласили в семейный дом, в Альбион, и предложили вновь занять его детскую спальню. «Они не одобряют то, что я сделал, но я для них все еще часть семьи, и я благодарен им за это». Он будет жить с мамой и сестрой и с братом Дэниэлом, который живет по соседству. Даже спустя столько лет он хорошо помнит свою комнату. Увидев ее фото в газетах, он сразу заметил, что ее перекрасили и цвет слегка отличается от прежнего.
Его не очень впечатляет то общество, встреча с которым его ожидает, и уж точно он понимает, что никогда не впишется в него полностью. Все здесь движется со скоростью света. «Здесь слишком громко. Слишком ярко. Не очень красиво. Кругом неотесанность. Сплошная бессмыслица. Мелочность. Неверные стремления и цели».
Он признает, что, конечно, не ему судить. Говорит, после освобождения будет избегать даже намека на преступный умысел. Будет соблюдать закон и останется чист перед ним. «Я не хочу, чтобы люди оценивали мои сомнительные суждения». Перспектива тюрьмы нависла над ним, словно гильотина.
Его карьерные перспективы, он понимает, невелики. «Деньги, да? Я совсем забыл их вкус. Мне нужно искать работу. Однако мое резюме довольно скудное». У него нет иллюзий на тему того, куда и как быстро его могут взять на работу. Мойщик посуды, кладовщик.
Ему уже предложили должность, пока он был в тюрьме. Мери Перри, владелица частной фермы «Остролист», написала в офис шерифа, что у нее есть идея работы для Найта. «Остролист» – это сертифицированная ферма, где выращивают только натуральные продукты, а земли вспахивают лошадь и бык. Возле дороги, прилегающей к ферме, стоит прилавок, с которого продаются домашние пироги, джемы и песто из высушенных помидоров. Зимой для детей здесь заливают ледяные горки. «Эта ферма лечит людей», – писала Перри. Ей разрешили встретиться с Найтом в тюрьме.
Крис изо всех сил старался сохранить вежливость и общительность во время этого разговора.
«Я говорил о сельском хозяйстве. Я в нем соображаю. Я рассказывал ей про хиппи, про движение «Назад-к-земле», о том, как беречь природу. Я думаю, она меня, может, неправильно поняла…»
Как выяснилось позже, соседи Перри стали нервничать по поводу того, что Найт будет жить и работать рядом с ними, и вынудили ее отказаться от этой идеи. Найта это обескуражило: «Надо же… Видимо, после стольких лет в лесной тени не судьба мне гнуть спину в поле на солнцепеке».
