Очевидно, что-то у меня получалось, потому что в эпоху господства телевидения эта программа стала событием. В 1988 году она получила приз Соколова (израильский аналог Пулитцеровской премии). За несколько лет были выпущены четыре сборника отрывков из нее, ставшие бестселлерами. Радио – это, как правило, только звуковой фон, сопровождающий нашу жизнь, но в случае с «Моей неделей» десятки тысяч людей в шесть вечера пятницы оставляли свои дела, включали радио, сидели и слушали.
Приведу лишь один пример: 27 декабря 1985 года террористы напали на пассажиров у стоек регистрации компании «Эль Аль» в Вене и Риме. На следующий день после теракта (который случайно совпал с днем моего пятидесятичетырехлетия) я написал один из самых запомнившихся текстов за всю историю этой программы. Он назывался «Женщина в голубом»:
«В праздничные рождественские дни арабские террористы напали на пассажиров, оформляющихся на стойках регистрации авиакомании “Эль Аль” в Вене и Риме. На телеэкранах всего мира потрясенные зрители увидели десятки убитых. В их числе – мертвую женщину в голубом костюме в аэропорту Рима.
На мой взгляд, эта женщина в голубом своей абсолютной невиновностью олицетворяет безумие террора. Молодая красивая женщина надела голубой костюм, чтобы поехать куда-то, но уже не приедет туда. Потому что ее убили. Камера итальянского телевидения задержалась на мгновение на прекрасном лице этой элегантной незнакомки, лежащей на полу римского аэропорта, носящего имя великого Леонардо да Винчи, который мог бы дописать ей удивленную улыбку жертвы, еще одной невинной жертвы кровавого арабского терроризма. Эта женщина в голубом скорее всего не интересовалась политикой и не представляла себе, кто ее убивает и почему. Возможно, она летела к возлюбленному на Мадейру, а может, везла детей к мужу в Париж. Или собиралась позагорать неделю в Эйлате. Почему и какое было до нее дело этим жаждущим крови хищникам, одержимым ненавистью фанатикам, устраивающим кровавую бойню по всему миру? Они стреляют в детей. Они убили женщину в голубом.
Я возлагаю белый цветок на ее свежую могилу».
Глава 43
Довольно скоро в мои руки попала новая игрушка – кабельное телевидение. Газета «Маарив» была в числе коммерческих предприятий, получивших лицензию на кабельное вещание – в качестве компенсации за грядущие убытки от снижения тиража. Так как я был единственным человеком в редакции, кто понимал что-то в телевидении, то меня, естественно, поставили во главе проекта.
Для создания новой компании мы решили собраться в пентхаусе американского продюсера израильского происхождения Арнона Мильчина, который был одним из первых инвесторов проекта. Арнон и я вместе со свитой, сопровождающей обычно финансовых магнатов Голливуда, поднимались на лифте на четырнадцатый этаж. На десятом лифт застрял. У меня возникло головокружение и ощущение удушья. Все сорок лет, после долгих месяцев пребывания в подвале гетто, я страдал от легких приступов клаустрофобии, но на сей раз приступ был сильный. Весь дрожа, я опустился на пол лифта, безуспешно пытаясь восстановить дыхание. Испуганный Арнон старался, нагнувшись, как-то обхватить меня руками (он весил раза в три меньше меня), пока нас не освободили. Я не знаю, как он потом согласился подписать договор, поручая немалые деньги человеку явно нездоровому, но факт остается фактом: компания была создана и даже оказалась весьма успешной.
Успех приносит приятные плоды. Например, ежегодные поездки на телевизионный фестиваль в Канны (который проводился отдельно от его более знаменитого собрата, кинофестиваля). Во время этих поездок я проводил несколько дней в переговорах с телепродюсерами со всего мира. Возможно, это банально, но Франция есть Франция, и большинство встреч проходили в самых шикарных ресторанах Ривьеры. Тот, кто не приобретал права на показ сериала «Веселая компания», сидя в украшенном цветами ресторане «Мас Провансаль» в городке Эз, пачкая договор рубиновыми каплями «Шато Лафит Ротшильд» и желтоватыми каплями знаменитого местного ризотто с морепродуктами, приготовленного прямо в пятидесятикилограммовой глыбе пармезана, – тот непригоден для международного бизнеса.
Именно благодаря этой работе я познакомился с Робертом Максвеллом.
Я могу объяснить, кем был Роберт Максвелл, описав одно удивительное явление. Это настолько странное состояние, что я решился рассказать о нем, только когда выяснилось, что не я один испытывал его: после многочасовой игры в шахматы в интернете я выхожу на улицу погулять, и прохожие кажутся мне шахматными фигурами. Женщина с корзинкой – ладья, долговязый мужчина с кожаным портфелем – ферзь, сердитый продавец сладостей – слон. А я, наверное, конь: проскакиваю между ними, перепрыгиваю, каждый раз становлюсь рядом с другой фигурой-человеком и спрашиваю себя, кто кого съест – я его или он меня?
Когда я встретил Роберта Максвелла, не возникло и тени сомнения, какая у него роль в игре – он был королем.
Максвелл был гигантом во всех отношениях: ростом больше метра девяноста, весом более ста сорока килограммов, огромная голова с крашеной блестящей черной шевелюрой и громовой бас, звуки которого (на девяти языках, доступных его обладателю) доносились откуда-то из-за четырех подбородков, под которыми виднелся галстук-бабочка в горошек. Он жил в ускоренном темпе, как герои старого немого кино, а когда потерпел крах, то падал с оглушительным шумом.
Роберт Максвелл родился в Чехословакии, и звали его Ян Людвик Хох. Он бежал от нацистов, вступил в британскую армию, дослужился до капитана и даже получил Военный крест за доблесть. После войны приобрел разорившееся издательство, добился головокружительного успеха и стал миллионером. Он оставил бизнес, был избран в британский парламент от партии лейбористов, через шесть лет потерпел поражение на выборах, вернулся в бизнес, приобрел компанию «Миррор груп ньюс-пейперс», компанию «Языковые школы “Берлиц”», книжное издательство «Макмиллан» и даже контрольный пакет акций MTV-Европа. Миллионер стал миллиардером, одним из двух крупнейших медиамагнатов в мире, наряду с Рупертом Мердоком, его заклятым противником.
В Израиль Максвелл прибыл в конце восьмидесятых и стал эдаким иностранным богачом, который скупает все. Сначала он приобрел «Маарив», затем издательство «Кетер», значительную долю акций компаний «Тева» и «Сайтекс» и даже попытался приобрести «Бейтар» и «Апоэль» и объединить их в одну команду (к счастью, эта затея не удалась). Израильтяне находили его забавным и симпатизировали эксцентричному магнату.
На многих авто по всей стране красовалась наклейка «Максвелл, купи меня!».
А Максвелл взял и купил МЕНЯ.
Однажды в четверг вечером в конце 1989 года, когда я сидел на особенно скучном совещании в нашей компании кабельного телевидения, вошла секретарша и сказала, что меня просят к телефону. Я вышел и взял трубку.
– Это Максвелл, – голос был низкий, как Мертвое море.
Я был удивлен. Конечно, я знал, кто он такой, но мы никогда раньше не разговаривали.
– Да, я вас слушаю.
