– Но когда мы узнаем, есть ли другие отклонения?
– После результатов тестов. Не надо думать о плохом. Все может оказаться не так уж плохо.
– А если нет? – у Элли вырвалось рыдание. – Если у нашего ребенка что-то серьезное?
– Пока рано об этом судить.
– Может, это я виновата? Может, это я сделала что-то не так?
– Не надо такое говорить, – сказал Леоницио. – Не надо искать причины, чтобы винить себя.
– Обычно матери склонны к этому, – заметил врач. – Но иногда все происходит по причинам, которые не очевидны. Я сообщу вам результаты, как только узнаю.
– А сейчас… сейчас вы можете что-то сказать? – умоляющим голосом попросила Элли.
– Я не могу строить догадки.
Его слова испугали ее еще больше. Элли опустила голову, ей казалось, что перед ней разверзлась бездна. Лишь обхватившие ее руки Леоницио не дали ей разрыдаться во весь голос от отчаяния.
– Поедем домой, – прошептал он.
По дороге они оба молчали, а когда приехали, Леоницио приготовил Элли кофе и сел около нее, печальный и серьезный.
– Я хочу, чтобы вы остались здесь, – сказал он. – Я должен за вами ухаживать. Я не смогу иначе.
– И я не смогу, – ответила Элли. – До тех пор, пока у нас есть вы…
– Я у вас есть. У вас обоих.
Следующие несколько дней Элли старалась вообще ни о чем не думать, потому что мысли о том, что может случиться, порождали боль.
Элли чувствовала, что с Леоницио творится то же самое. Они не обсуждали это, но страх притаился в его глазах. Стоило зазвонить телефону, он отвечал настороженно, ожидая решающих вестей. Когда оказывалось, что это не тот звонок, которого они ждали, он качал головой и гладил ее по плечу.
Наконец после трех мучительных дней прозвучал ожидаемый звонок.
Элли не спускала глаз с лица Леоницио.
– Si? – хриплым голосом ответил он.
Несколько секунд он молча слушал, и у Элли дико колотилось от страха сердце. Но вот лицо у него прояснилось, и он радостно поднял вверх большие пальцы, бросил трубку и обнял Элли.
– Добрые новости! Все прекрасно.
– Ребенок…
– Наш ребенок абсолютно здоров. Тесты подтвердили, что все в норме.
– Слава богу! – Элли расплакалась и припала к Леоницио. Она почувствовала, как он дрожит, а подняв голову, увидела, что лицо у него тоже мокрое от слез радости.
– Завтра поедем к врачам, – сказал Леоницио, – и нам все подробно объяснят.
На следующий день они разговаривали с врачом и узнали массу сведений, которые их успокоили, в том числе и приблизительную дату родов через три месяца.
– До этого времени я настоятельно советую вам избегать стресса, – сказал врач. – Пока что вам везло, но рисковать не следует.
– Мы возвращаемся в Англию, – заявил Леоницио.
– Советую ехать поездом. И помните – никаких стрессов.
– С этого момента она будет отдыхать, – сказал Леоницио. – Я этим займусь.
Когда они остались одни, Леоницио спросил:
– Вы ничего на это не скажете?
– Не скажу чего?
– Что я осмелился принять решение, не обговорив с вами. И как осмелился сказать, что прослежу за тем, чтобы вы отдыхали, когда у вас есть работа.
Элли улыбнулась ему.
– По-моему, я уже достаточно хорошо вас узнала, чтобы не сопротивляться решениям, которые вы принимаете за меня.
Он усмехнулся.
– Мне позволено принимать за вас решения?
– Придется вам это разрешить. Итак, что мне делать дальше?
– Мы возвращаемся в Англию, потому что там, я думаю, вы чувствуете себя лучше, а это означает меньше возможностей стресса. Вы проделали отличную работу по покупке новой фабрики, и я собираюсь обосноваться в Лондоне до рождения ребенка. Мы будем жить в нашей квартире, где я смогу оберегать и вас, и нашего малыша. – Он вдруг озабоченно сдвинул брови. – Вы действительно позволяете мне делать так, как я считаю необходимым? Мне это не показалось?
– Не беспокойтесь – я не собираюсь вам противоречить.
– Что скажет Алекс Даллон, когда вы сообщите ему, что уходите в длительный отпуск по беременности?
– Он поймет. А я уверена, что должна уйти в отпуск.
– Значит, волноваться не о чем.
– Не надо говорить такое, – шикнула на него Элли и зажала ему губы пальцами. – Никогда. Это плохая примета.
– Хорошо, не буду. – Он грустно усмехнулся. – Я привык полагать, что мы творцы своего счастья, что важно самому управлять всем. Но сейчас мое счастье творите вы, а я утратил способность к контролю.
– Вы намекаете, что контроль в моих руках? – шутливо заметила она. – Завтра вы заявите совершенно противоположное.
– Вы умеете управлять окружающими. Но наш маленький, еще не появившийся на свет дружок управляет еще больше. С того самого дня, как мы о нем узнали, он отдает приказы, и я вижу, как хожу перед ним на задних лапках.
– Он? Вы хотите сына?
– Я буду счастлив получить и девочку, и мальчика. Главное, что ребенок мой.
– Я заверила вас, что ребенок ваш. Вы мне что, не верите?
– Верю. Когда я сказал «мой», я не это имел в виду. Я имел в виду, что он или она будет называть меня папой, задавать вопросы, рассказывать мне, о чем думает и мечтает, дарить мне открытки на мой день рождения и Рождество. Если у него случится неприятность, то я хочу быть тем, к кому он обратится. Я хочу знать, что никакая сила не удалит меня из его жизни.
Элли стало больно. Ребенок для него все. Больше, чем она когда-либо будет значить.
– В этом можете быть уверены, – сказала она, и слова дались ей с трудом. – Я между вами не встану.
– Это означает, что вы выйдете за меня замуж?
– Нет. Я не могу сейчас об этом говорить.
– Но почему?
– Как вы не понимаете? Давайте поговорим об этом позже. Нам столько всего предстоит… Я ношу вашего ребенка. Неужели этого пока недостаточно?
– За исключением того, что вы, когда пожелаете, сбежите от меня.
– А вы думаете, что если я выйду за вас, то стану вашей узницей? Свидетельство о браке не поможет – мы сами должны сделать так, чтобы все получилось.
– Вы не считаете, что мы в силах это сделать? Хорошо, не отвечайте. Ваш отказ сам по себе ответ. Оставим это. Обещаю больше к вам не приставать.
Вот так. Он согласился с ее желанием и не будет досаждать ей предложением о браке. Ей бы обрадоваться, но почему-то было грустно.
Глава 12
После возвращения в Лондон жизнь текла спокойно и размеренно. Леоницио вел себя безукоризненно. Он заботился об Элли, предвосхищая ее желания, чтобы ничто ее не волновало. И, верный данному слову, он ни разу не произнес ни слова о браке.
