Однако настроение счастливого ожидания быстро развеялось: Коннел не появился в восемь. Не было его и в восемь двадцать. Поджав губы, Эмбер покачала головой, когда официант предложил ей второй бокал шампанского. Она уже выпила один на пустой желудок, и голова немного кружилась. Ей было неловко сидеть за столиком одной, когда вокруг пары и группы посетителей разговаривали и смеялись. Расположенный рядом с всемирно известным рынком, стилизованный под старину зеркальный зал напоминал сад: с потолка свисали гирлянды белых цветов, так похожих на живые, что хотелось потрогать их руками или сорвать веточку. Эмбер была далека от того, чтобы любоваться волшебно-сказочным интерьером – ее охватила паника. Почему она решила, что приглашение в ресторан вдруг все изменит к лучшему? Почему Коннел надумал вызволить ее из крошечного мирка, где держал до сих пор? Соизволит ли объяснить, если вообще появится здесь? Эмбер незаметно взглянула на часы: она не хотела выглядеть так, словно ее обманули и партнер не придет. Но что, если…
Наконец, спустя тридцать пять минут после назначенного времени, в дверях возникло замешательство, и на пороге появился Коннел. Все головы повернулись к нему, когда он решительно направился к ней и сел за стол, игнорируя предложенный официантом бокал шампанского.
– Ты опоздал, – сказала Эмбер.
– Знаю и приношу извинения.
– Что случилось? Уж не Серена ли тебя задержала?
Он нахмурился:
– Не знаю, на что ты намекаешь, Эмбер, не буду даже гадать. У меня был разговор с принцем Лучано. Я не мог прервать беседу, сказав, что меня ждут в ресторане.
– Тебе не пришло в голову пригласить меня для участия в переговорах, учитывая, что я присутствовала на первом показе картины?
Коннел уставился на нее в недоумении. Эмбер разозлилась – она имела на это некоторое право. Но чего она хочет? Он не собирался опаздывать, но не ожидал, что ему позвонит наследный принц Мардовии, чтобы обсудить детали сделки. С какой стати ему привлекать Эмбер для участия в переговорах, если ее это не касается и никогда не будет касаться. Скоро она покинет его. Их брак останется в прошлом. Понимает ли она, что он держит дистанцию между ними для их общего блага? По этой причине он не допускает эмоционального сближения и не возвращается к откровенному разговору, когда открылся ей больше, чем кому бы то ни было. Чувство уязвимости до сих пор не покидает его. Какой смысл в сближении, если их связь подходит к концу? Кроме того, Коннел вообще никогда ни с кем не был близок.
Однако на деле ему совсем нелегко давалась дистанция с женщиной, на которой он женился. Ему было трудно днем забыть о том, как обнимал ее ночью. Коннела пугала мысль, что он близок к тому, чтобы утратить контроль. Сжав губы, он снова поклялся, что больше никогда не позволит эмоциям взять верх над рассудком.
– Тебе даже в голову не приходило, – продолжала Эмбер дрожащим голосом, – потому что я ничего не значу для тебя, правда? Пустое место!
Прищурив глаза, Коннел недовольно откинулся на спинку стула. Их брак заключен по расчету, так почему же она ведет себя так, словно он настоящий?
– Кажется, у тебя истерика, Эмбер.
Она замерла, чувствуя себя маленьким ребенком, которого отчитывает строгий учитель. Однако Эмбер не могла больше сдерживаться. Слова хлынули потоком – все то, что она столько раз проговаривала про себя, но никогда не собиралась произнести вслух. Ведь она должна была оставаться той сдержанной и невозмутимой Эмбер, которую все знали.
– С меня довольно! Больше не желаю, чтобы ты уделял мне пару часов утром до отъезда в офис и ночью в постели, когда соблаговолишь забыть о работе и о прекрасной Серене. Даже по выходным ты ухитряешься найти время для деловых бумаг.
– Может, не будешь кричать так громко? – потребовал он.
– Не надейся, что заставишь меня замолчать, – продолжала Эмбер, заметив, что официанты засуетились в конце зала, а весело беседующие парочки за соседними столиками замолчали и с ужасом повернулись к ним, ожидая неизбежного скандала.
«Пусть все знают, что я испытываю, – думала Эмбер в отчаянии, завидуя сидящим вокруг людям, которым знакомо чувство близости и единства. – Вот что такое моя жизнь! Это настоящая реальность моего замужества».
В этот момент Эмбер осознала наконец собственную глупость. Недаром в народе говорят, что нельзя скроить шелковый кошелек из свиного уха. Точно так же настоящей семьи не суждено получиться из союза, который хладнокровно замышлялся как деловой контракт. Так стоит ли пытаться?
Неужели она рассчитывала, что продержится три месяца в такой обстановке? Или сможет получать удовольствие от секса в то время, когда ее сердце с каждой минутой все больше проникается любовью к упрямому ирландцу? Она – женщина, черт побери, а не бесчувственная машина! Попытки держать эмоции под контролем окончательно провалились, даже если ее мужу это вполне удается. Впрочем, у него просто нет сердца!
Эмбер вскочила, расплескав шампанское в бокале. Ножи и вилки на столе загремели. В потемневших глазах Коннела мелькнуло предупреждение, но Эмбер проигнорировала его. Она вдруг испытала странное облегчение.
– Не желаю быть замужем за человеком, который обращается со мной так, словно я предмет мебели! – крикнула она. – Для тебя чертова работа превыше всего. Ты отказываешься даже разговаривать на серьезные темы, обсуждать важные вещи, которые реально имеют значение. Наверное, мне сразу надо было признать очевидные истины. Все кончено, Коннел. Ты понял? Кончено навсегда!
Эмбер попыталась стащить золотое кольцо с пальца, но оно застряло. Схватив сумочку, она выскочила из ресторана, краем глаза заметив, что Коннел, сказав что-то официантам, бросился за ней. Эмбер надеялась поймать такси, но не успела. Коннел догнал ее в несколько длинных шагов и подтолкнул к своей машине, жестко схватив за локоть, как в кино делают полицейские при аресте преступника.
– Быстро садись в машину, – мрачно скомандовал он и повернул к ней разъяренное лицо, как только захлопнулась дверь. – А теперь объясни, если не трудно, что, черт возьми, на тебя нашло?
– Какой смысл повторять все сначала? Я лишь сказала правду. У тебя нет для меня времени.
– Конечно нет. Потому что наш брак фиктивный. – Судя по всему, Коннел был по-настоящему озадачен. – Вспомни, Эмбер.
– Что ж, если брак ненастоящий, пора показать миру, что между нами возникли разногласия. Мы не можем разойтись просто так, без очевидных причин, после того, как изображали на публике романтическую любовь. Пусть все видят, что отношения дали трещину. Сегодняшний вечер даст отличный повод для сплетен.
Несколько минут Коннел озадаченно молчал.
– Хочешь сказать, – начал он, с трудом сдерживая злость, – хочешь сказать, что заранее подготовила эту непристойную сцену в ресторане? Ты нарушила покой пришедших поужинать людей, чтобы разыграть ссору между нами?
Не лучше ли дать ему поверить в розыгрыш, чем открыть унизительную правду о настоящей, более глубокой причине? Надо ли ему знать, что ее сердце жаждет любви, которую он не может ей предложить?
