От этого «чувствовать» рукой подать до «верить», что для
такого, как я, дико и оскорбительно. Но для русской интеллигенции верить – это
состояние души. Для нее верить – это принадлежать к избранному кругу. Причем
верить нужно не именно в Бога, в него можно и не верить, но обязательно верить
в соборность и духовность, в глубинность нравственных помыслов русского народа,
который сам о них не знает, но это знает русская интеллигенция…
Конечно же, ни один из этих русских интеллигентов не войдет
в сингулярность уже потому, как сказала Габриэлла, что с ужасом и омерзением
отшатнется от нее, как от чего-то ужасного, сатанинского, технологического.
Я сделал усилие и, сделав шаг назад, перевел дыхание. Да,
технологичность и интеллигентность по-русски несовместимы. В России
интеллигенты всегда выступали против любых технологий, те якобы вытесняют
духовность, соборность и разрушают нравственность.
У русской интеллигентности есть платформа, есть база, есть
убеждения, от которых не откажутся. С этой точки зрения и Сергей
Константинович, и Людмила Николаевна, и Игорь Арнольдович, и, конечно,
Габриэлла куда нравственнее меня, что все еще без четких и железобетонных
критериев и ориентиров в быстро меняющемся мире.
И в то же время, в то же время…
Во рту стало горько, словно я полдня жевал полынь. Страшно
такое помыслить, но Габриэлла действительно потеряна. Это только в дешевых
мелодрамах любовь, секс и всякие сю-сю выше долга, чести, но не среди людей, у
которых есть нравственные стержни. Да еще в моем мире, лишенном нравственных
ориентиров, смешно говорить о каких-то принципах.
Но Габриэлла… она – настоящая. И ее идеалы, впитанные с
молоком матери и взращенные и развившиеся в ее тесном окружении, не позволят
опуститься так низко, чтобы пойти за мной только потому, что ах-ах, полюбила, а
выше любви у простых людей нет ничего. Но это – у простых.
А если, мелькнула жалкая мысль, ну ее на хрен, эту
сингулярность? Жили без нее, умирали без нее… Умерли Толстой, Достоевский,
Менделеев, Гомер, Шекспир, Ньютон, Паскаль… а почему я должен пытаться
избегнуть их судьбы? Они лучше меня, но все-таки умерли…
Глава 13
На другой день, отоспавшись, я постарался посмотреть на все
более трезво и рационально. Конечно, я дурак, надо было подходить к этому
вопросу, вернее, подводить, мягче и осторожнее.
А так даже мне сейчас, при свете дня, непонятно, из-за чего
поссорились. Вчера было понятно, а вот отоспавшемуся – непонятно.
Из-за чего? Не просто поссорились, а Габриэлла уверена, мы
расстались. Ха, щас я ее так просто отпущу! Нормальные люди ссорятся, кому
мусорное ведро выносить, кому собаку выгуливать, скандалят из-за ревности,
подгоревшего бифштекса, смазливого соседа или соседки, а также купленных на
размер меньше туфель…
А мы, смешно сказать, поссорились из-за… тьфу, культуры.
Вернее, что ею считать. Двое придурков. В постели проблем нет, трахались
нормально, а это теперь основная причина ссор: несовместимость желаний, каждый
хочет по-своему, а на поводу у женщины можно пойти раз-другой, но не всю
семейную жизнь, здесь наша психологическая доминанта бунтует…
К счастью, как всякий занятый любимым делом человек,
Габриэлла на сексе не зациклена и не ищет в нем основу бытия, во всем остальном
вкусы совпадают, взять хотя бы астрономию.
Так какого же?..
Я робко позвонил вечером, она не взяла трубку. Вернее,
увидела по имени, кто звонит, и не ответила. Не ответила и на другой день. И на
третий.
Я подстерег ее на выходе из университета, но она прошла
мимо, не удостоив взгляда, хотя я катил, почти обдирая шины о бордюр, до
троллейбусной остановки.
И – маятник качнулся в обратную сторону. Мой оптимизм, что
это не ссора, а недоразумение, начал стремительно испаряться, а вместо него
разверзлась бездна тревоги и безнадежности.
Похоже, я больше был прав, когда заподозрил в ней верность
идеалам. Неверным, конечно, но красивым и благородным. Как идеалы рыцарства,
ими любуемся, но жить по ним и раньше было трудновато, а сейчас так и вовсе
невозможно. А так да, красиво.
Но если она верна идеалам, то вопрос теперь в том, кто из
нас во имя любви, так сказать, откажется от своих принципов и примет чужие…
признав их своими.
Если честно, то это должен бы сделать я. Хотя бы потому, что
на самом деле у меня нет никаких твердых принципов. Я не то чтобы бесхребетник,
но все еще не выработал их в таком сложном и быстро меняющемся мире.
Я понимал, что тону. Поздно ночью, когда мышка выскальзывает
из пальцев, а глаза слипаются, я сажал перса на рынке покупать нужное и,
оставив комп включенным, валился в постель. Утром поднимался по отчаянно
дребезжащему будильнику, а у меня их три, настроены так, что начинают звенеть
друг за другом, а потом снова и снова, брел с закрытыми глазами в ванную, а в
мозгу вместе с остатками сна вертится озабоченное: надо кейматы сменять на
бруски железа, а те переплавить в сталь, благо уголь есть, потом пойти
поохотиться на монстров в Долине Смерти, но избегать встреч с персами из клана
«Эверрэд», эти совсем оборзели, мочат всех встречных-поперечных…
Не забыть еще ответить Сагитте насчет вступления в клан,
мол, я не отказываюсь, но пока еще рано, сперва хочу скрафтить сам доспехи
получше, чтобы потом клан на них не претендовал, если вдруг придется выйти из
клана. Еще Кавардак звал к себе, надо и ему отказать вежливо, а то обидчивый
больно, вдруг да внесет на лист, как недруга, которого надо килять при встрече
всем кланом…
Ага, а еще сразу же, как вернусь, надо в некрополь, там успею
застать Азалинду и Сагитту, обе могучие маги, ко мне хорошо относятся, могут
подлечить, пробафить, а то и вообще возьмут на время кача в пати…
Я чувствовал, что уже не вырвусь из этого сладкого и такого
великолепного мира, где хоть и не все совершается по моей воле, но все же мир
добрее и увлекательнее, люди интереснее. Я могу даже пользоваться магией, хоть
и не маг, а чем выше поднимаюсь по левелам, тем больше у меня возможностей. А
через семнадцать левелов, на это уйдет примерно четыре месяца, смогу летать на
драконе…
И вообще уйду в сингулярность, а Габриэлла… останется в этом
мире? Я вспомнил, какой видел ее в последний раз: бледное худое лицо, волосы
стали еще короче, высокие скулы, красиво очерченные губы, но по-прежнему почти
никакой косметики. Как она тогда подняла на меня взгляд и печально улыбнулась!
Пальцы впились в подлокотники рабочего кресла, а сердце
застонало от нежности и желании спасти, защитить, уберечь… ну не знаю, от
чего-нибудь. Глаза большие, темные и печальные, в них укор, словно я в чем-то
предаю…
Я с силой потер ладонью лоб. Давай сначала: технологическая
сингулярность – это точка невозвращения. И, конечно, раскола. Хотя можно
называть не расколом, а… кому как удобнее. Например, ушедшие в сингулярность
будут считать, что они из гусениц превратились в бабочек, а оставшиеся будут
полагать, что всегда часть человечества уходит либо в наркоманию, либо в
алкоголизм, либо в еще какую гадость. Но те остаются гадить здесь, а сингуляры
уйдут с Земли. И скатертью дорога! Возможно, так будет считать и Габриэлла. Но
что, если для этой точки зрения есть какие-то основания?
