Наконец она напряглась, тело выгнулось дугой, я резко
добавил еще градус по Цельсию, одновременно расширил в объеме на пять
миллиметров и погнал предельную пульсацию от корня к концу. Женщина вскрикнула,
лицо ее исказилось. Она часто-часто задышала, рот раскрылся. Я услышал какие-то
слова, но она уже медленно затихала, успокаивалась.
Через полминуты веки поднялись, взгляд еще затуманенный, на
лице медленно проступает смущение.
– Извини, – произнесла она тихо. – Просто так
получилось, что никого из близких под рукой… Австралия, знаешь ли… Теперь засну
без проблем!
– Спокойной ночи, – сказал я тепло.
– И тебе…
Мне почудилось, что она едва не сказала «сынок», но в компе
щелкнуло, и экран померк, хотя сама веб-камера не отключилась. Я бросился на
кухню, двенадцать минут отрезал от завтрака, чудовищно много подарил совершенно
незнакомому человеку. И хорошо бы сам тоже, но я вот такой альтруист,
позаботился, чтобы женщина на другой стороне планеты получила половое
удовольствие и заснула, удовлетворенная, а теперь полуголодным побегу на работу
с бутербродом в руке, оставив горячий кофе на столе…
Прогресс, мелькнула мысль, все ускоряется, ускоряется,
ускоряется. Мы входим в режим, в котором перестают действовать обычные
человеческие законы, что складывались веками, тысячелетиями. Рушится, с
грохотом рушится весь моральный свод человеческой морали.
Да, мы еще вспоминаем библейские заповеди, но на практике
нарушаем их все. Гомосексуальные браки, сексуальная модель поведения: за измену
уже не убивают и даже морду не бьют…
Грузовой лифт полз, останавливаясь чуть ли не на каждом этаже
и собирая по дороге собачников, домохозяек с сумками, пенсионеров. Совсем
убило, когда на втором этаже ввалились трое крепких парней, уместились кое-как
в уже тесной кабине и проехали целый пролет, страшась переутомиться на
лестнице.
Сейчас, стучала мысль, пока я бежал к остановке, входим в
неуправляемую цепную реакцию. Абсолютное большинство этого вообще не видит, а
те, кто видит, бессильны повлиять. Да и не хотят, потому что именно они
воспользуются плодами в первую очередь. Неуправляемая потому уже, что каждый
шажок жестко задан предыдущим: мы уже не можем отказаться, скажем, от
автомобилей, а для них нужно строить новые широкие автострады, а для
строительства понадобятся более вместительные грузовики…
Автобус открыл двери, а передо мной словно распахнулся
холодный черный космос. Завис в нем, сердце сжалось, а потом застучало
быстро-быстро. Все-таки наступающее будущее страшно тем, что впервые даже самые
продвинутые умы не могут сказать, что же будет там, в будущем!
Абсолютно все будет великой неожиданностью. Все ускоряющаяся
лавина открытий, которую не будем успевать ни осмыслить, ни использовать вот
так с ходу.
Интеллектуальный взрыв уже привел к технологическому
расслоению: старшее поколение боится компьютеров, не умеет настраивать
современные бытовые приборы, в супернавороченных мобильниках пользуется только
функцией простого телефона, и даже когда нечаянно нажмет не ту кнопку на
телевизионном пульте, то в отчаянии звонит сыну или дочери. А еще лучше –
внуку: приезжай, спаси, настрой заново эту проклятую штуку, ну зачем эти сто
кнопок, да в каждой еще подменю на сто пунктов, а в тех еще сотни своих
настроек… Как хорошо было, когда только две программы, а чтобы переключить с
одной на другую – никаких пультиков, а просто поворачиваешь верньер на самом
ящике. Чаще всего – плоскогубцами. К счастью, я выезжаю на работу, когда час
пик позади, но все равно раздражает обилие машин на дорогах, из-за них ползут,
а то и стоят в пробках и автобусы. Мечта простого человека «получаю тыщу баксов
и ничо не делаю!» станет реальностью для всех задолго до наступления
стотысячного века. Уже сейчас автоматизируются не только разливка стали, но и
задачи высокого левела. Настоящая производительная работа остается у все более
сужающейся группы. Остальное же население, которое якобы работает,
перекладывает из пустого в порожнее, обслуживает друг друга, занося один
другому хвосты на поворотах.
Я вбежал в офис, всем сказал бодро «драсьте». Техники
ответили кто весело, кто хмуро, кто просто отмахнулся, у нас демократия. Все
перед экранами работают с программами, только Грег, мой заместитель, развалился
в рабочем кресле, перед ним девочка из подтанцовщиц уже расстегнула ему брюки и
работает над пенисом, сладострастно похрюкивая и демонстрируя возможности
глубокой глотки.
– Все-все, – сказал он поспешно, перехватив мой
взгляд, – заканчиваем! А работу я сделал.
– Сейчас другую получишь, – буркнул я.
Мой комп поймал мои биохарактеристики, включился, еще раз
перепроверил, да, перед ним хозяин, и развернул работу на том месте, где я ее оставил.
– Шеф, – спросил Грег, – будем закупать
лицензионное?
– А что, ждем визита иностранцев?
– Нет, – ответил он поспешно, – но сейчас
усиливается борьба с пиратством…
– Если финансы позволяют, – ответил я, – то
лучше лицензионное. Что говорит бухгалтерия?
– Отвечают, что начинаем выходить на международный
уровень. В смысле, со следующего года попытаемся. Так что надо быть готовыми ко
всему…
– Закупай, – разрешил я. – Будем как люди.
– Как белые люди, – уточнил он с понимающей
улыбкой.
– Да-да, – согласился я. – Как белые.
Он поднялся и застегнул штаны, встрепал прическу
подтанцовщице, она отмахнулась и выжидающе посмотрела на меня, я отрицательно
покачал головой. Странное какое-то чувство… Вижу неправильность этого мира,
вернее – чувствую, но не могу ни определить эту неправильность, ни даже
сказать, в чем она. Разве что тянущее чувство тревоги, как во сне убегаешь от
чего-то ужасного, а оно настигает, настигает, вот-вот поглотит, а ноги ватные,
передвигаешь ими, как чугунными колоннами.
Пожалуй, неправильность как раз в самом сладком. Вот мы все,
все человечество, вдруг ударились в самое простейшее из удовольствий: секс.
Какую газету ни открой, на какой канал ни переключи, на какой сайт ни зайди –
везде секс, как универсальный ключ ко всем проблемам. Трахайтесь – и у вас все
будет хорошо. Дома, на работе, на улице, на отдыхе, в тренажерном зале, в кино,
вообще – везде.
Сперва это пропагандировали полуодетые сисястые девочки на
молодежных каналах, потом пошли с такими выступлениями, слегка стесняясь,
седоголовые академики, подвели «научную» базу. Теперь дело дошло до такого
разгула, что вот-вот президент или премьер выступит с обращением к нации:
трахайтесь и трахайтесь, как кролики, это лучше, чем ломать голову, как решить
проблему далекого Косова или как обеспечить независимость Абхазии!
Примерно так же решили римляне в момент расцвета могущества
Рима.
Кстати, когда римляне ударились в оргии, могущество их
непобедимой империи резко пошло на убыль. Именно в момент расцвета разгула и
повального траханья всех со всеми возникло шокирующее непонятное христианство с
его демонстративным отрицанием любых утех плоти. То самое христианство, которое
неожиданно для всех похоронило мир утех и разврата, деяние, которого никто в
своем уме не мог даже представить!
