Я услышал нейтральный голос Константина:
– За шведским столом можно до отвала наесться, а за
русским – до упада нажраться.
Люша сказал довольно:
– Только истинно русский человек знает, чем еда
отличается от закуски!
И захохотал, колыхая всеми мясами. Это выглядело так, словно
легонько встряхнули наполненный гелем огромный полиэтиленовый мешок.
Константин и Барабин тоже засмеялись, сыто гоготнул и
Демьян, однокашник и ларисочник. Я выдавил улыбку, я же как все, так жить
проще. Что-то Демьян задерживается, у него сауна через час.
На дальней стене широкоэкранный телевизор, маньяк с огромным
зазубренным ножом гоняется за невинными девушками. Рассаживаясь, все
заинтересованно следили за ним взглядами: догонит или будет вот так бегать до
конца фильма?
Барабин с довольной мордой вскинул руки, показывая всем ту
самую, как догадываюсь, бутылку, что полтыщи долларов.
– Ура, – сказала Лариска светлым голосом и
засмеялась, словно множество серебряных колокольчиков рассыпалось по комнате. –
Как хорошо!.. Люблю повеселиться…
– …особенно пожрать, – закончил Барабин и
захохотал.
Лариска милостиво кивнула, будто в самом деле это и сказала
бы. Я-то знаю, что перед каждым банкетом она принимает таблетки, а после – либо
как римская аристократка щекочет горло гусиным пером, чтобы облегчить желудок и
не дать ему успеть переварить все это суперкалорийное, либо глотает
жиросжигающее.
Мы снова по разные стороны стола, рядом со мной Таня, молча
ухаживает за мной, загадочно улыбается. Распили шампанское за пятьсот, я бы не
отличил от обычного, Таня мне нагребает с общего блюда на тарелку, я ем
безропотно, она время от времени щупала мои гениталии и шептала, что калории
мне все-таки понадобятся.
Маньяк на экране догнал невинное дите и начал кромсать
нежное тело жутким ножом. Алая кровь щедро плескала на экран. Как обычно в
таких случаях, все за столом повернулись и, продолжая жевать, с живейшим
интересом наблюдали.
Бедным и голодным необходимы были, подумал я невольно,
оптимистически-песенные фильмы об изобилии, потому косяком шли всякие
«Кубанские казаки» и «Волги-Волги». Теперь, когда все уже сытенькие и даже
очень сытенькие в благополучном ухоженном мире, требуется что-то для щекотания
нервов, чтобы получить такое же удовольствие. На накрытые столы «Кубанских
казаков» неинтересно: на своем не меньше, а в холодильнике деликатесы из
дальних стран – казакам и не снились.
И вот хлынула грязная лавина на потребу богатеньким и
сытеньким. Пошло соревнование между «творцами» по линии: кто придумает урода поновее,
пострашнее. Убивают, однако, по старинке только красивых женщин, да-да,
молоденьких и красивых, что вообще-то понятно: их жальче, можно даже слезу
выдавить из слишком впечатлительного. И убивают только жуткого вида огромными
зазубренными ножами. А то и бензопилами, это ваще класс, щекочет нервы сытого
обывателя еще как.
Я ощутил тоскливое бессилие, ну что я за урод, почему мне не
погрузиться в это полубездумное существование? Почему не смотреть ужастики о
вампирах, некромантах, оборотнях, почему не заниматься экстремальным сексом?
Почему не сидеть с ящиком пива у ног и не «болеть» по жвачнику за еще более
туповатых парней, либо гоняющих мяч по зеленому полю или шайбу по льду, либо
забрасывающих мяч в корзину?
Лариска незаметно исчезла минут на пять, а когда
возвращалась, прошла за моей спиной, ее руки дружески обняли за шею, а жаркий
шепот опалил ухо:
– Все опять меняется! Езжай с Таней.
Я спросил шепотом, благо под крики из мощных динамиков сам
еле слышу свой голос:
– Что стряслось?
– Ему перезвонили, встречу отложили.
– И?
– Поеду с ним. Надо пользоваться, пока еще можно.
– Успехов, – сказал я.
Она игриво ткнула меня пальцем под ребра и вернулась за
стол, оставив быстро тающий запах духов. Надо пользоваться, повторил я. Пользоваться,
пока за этим простеньким занятием сохраняется флер запретности, греховности.
Пока те, что «нарушают», чувствуют себя нарушителями устоев, то есть героями,
идущими против устоев косного общества.
Как только и этот барьер падет, а падет обязательно,
останется лишь голый половой акт, а его, как ни разнообразь, хоть позами, хоть
сменой партнеров – от обычных до самых экзотических, – оргазм одинаков и
прост, как все низшее, примитивное, хоть и достаточно мощное.
Татьяна улыбнулась мне искоса, перемену ощутила сразу. С
нею, как и с другими женщинами нашей компашки, я знаком хорошо, как и остальные
мужчины. Мы все перетрахались довольно быстро, только Татьяна мудро держала
дистанцию довольно долго, что подогревало к ней интерес. Потом, конечно, выяснилось,
что ничего особенного, женщины еще одинаковее нас, мужчин, но все же молодец,
продлила интерес.
Это она в свое время резко отвергла идею групповухи, и, как
потом мы поняли, это сохранило хоть какой-то интерес друг к другу. Мы
продолжаем трахаться как бы втихую друг от друга: Константин делает вид, что не
видит, как Валентина, его жена, крадется наверх с кем-то или пробирается к
выходу на площадку, там есть укромное место на общем балконе, она тоже «не
видит», как он тайком запустил лапу под юбку Ольги и шепчет ей на ухо что-то
очень скабрезное, судя по его роже.
С Татьяной в постели не очень-то, слишком самостоятельна,
думает только о себе, в то время как Лариска нарасхват за свою чуткость к чужим
желаниям. Но на безрыбье и Татьяна хороша, тем более что насытить ее достаточно
просто, а потом с нею можно, как с надувной, разницы почти никакой.
Да и зачем?
Глава 11
Татьяна снова перехватила мой взгляд, улыбнулась и кивком
головы указала на лесенку. Одно дело – пойти со мной и лечь в постель, свою или
ее – неважно, другое – прокрасться в спальню Люши и, прислушиваясь к голосам
внизу и шагам на лестнице…
Нарушение запретности, повторил я тупо, вот сегодняшний ключ
к радостям секса. Других ключей просто не осталось. Правда, входит в моду еще
одна разновидность этой культивируемой радости бытия: так называемый
экстремальный, когда с обычным партнером в необычных местах: у приятеля на
кухне, на крыше дома, в автомобиле, даже на эскалаторе метро… Хрень, конечно, в
сексе ничего нового придумать невозможно. Эти экстремальщики, гордые своим
открытием, просто не читали в собрании поговорок Даля: «Хоть со своей женой, но
– в чужом сарае!»
– Да ну, – ответил я с запоздалостью замерзающего
финна, – лестница такая крутая…
– И так много в ней ступенек, – добавила она в тон.
– Вот-вот, – обрадовался я. – Чуткая ты,
Таня.
– Я знаю, – согласилась она. – Тогда пойдем
покурим на пожарную?
