Солнце давно зашло, небу полагается быть темным, но в том
месте, где красный шар опустился за темный край и по всему миру исчезли
отдельные тени, слившись воедино, там долгое время светился некий зеленый столб.
Потом и столба не стало, но он не исчез, а растекся в странное
фиолетово-зеленое свечение, очень слабое, но, когда глаза привыкли, я отчетливо
видел, что фиолетовость ушла, оставив место таинственно-зеленому свету.
По этому странному небу поднялась не луна – всплыл молодой
месяц, самый настоящий: золотой, красиво изогнутый серпиком, умытый и блестящий
в ночи так, что глазам больно. Неспешно зажглись звезды, сперва крупные, потом
высыпала всякая торопливая мелочь. Небо снова стало фиолетовым, а спустя
несколько минут вернулось к зеленоватости. И хоть я в левом ряду, но, пропуская
яркие рекламные щиты с полуголыми бабами, всматривался в небо так и эдак.
Зеленоватый оттенок оставался, даже когда совсем исчезла вечерняя фиолетовость.
В городе почти не вижу падающих звезд, а вот когда был у
приятелей на даче, там, что ни ночь, небо расчерчивают слабые полоски огня.
Однажды попал вообще под фейерверк навыворот: с темного неба на землю сыпались
яркие огоньки, и я всегда жалел, что сгорают совсем высоко, почти ни одна
«звезда» не долетает до земли.
– Перестань, – сказал я себе трезво, – за
придурка сочтут. В городе на небо могут посмотреть разве что в белых тапочках.
Да и то вряд ли…
Съехал с магистрали на свое шоссе. На обочину выходят
гуляки, возжелавшие «поймать машину»: парочки, группки ребят, реже – одинокие
девушки, то ли профессионалки, то ли любительницы острых ощущений, мол,
изнасилуют – не изнасилуют, а если изнасилуют, то как и сколько их будет?
Я старался даже не смотреть на них, неловкое чувство, как
будто отказываю нуждающимся в услуге. Дело в том, что никто из этих,
голосующих, не считает, что это я им оказываю услугу. Напротив, каждый уверен,
что это они облагодетельствуют меня, давая подзаработать. Забодаешься
объяснять, что денег не надо, я просто довезу, если по дороге. Или до ближайшей
станции метро.
Звякнул мобильник, свободной рукой я выудил коробочку и
ногтем поддел крышку.
– Алло?
– Привет, Славик, – донесся голос Люши. –
Слушай, у меня что-то комп стал вырубаться…
– Сам?
– Сам, гад! Р-р-раз – и перегружается!
– Проверь на вирусы, – прервал я. – Люша,
извини, я в дороге. Иду в левом ряду, машин много. В другой раз, хорошо?
– Ладно, – ответил он. – Щас попробую
антивирем… Дома во сколько будешь?
– Через час, – соврал я.
– Я перезвоню, – пообещал он.
– Лады, – ответил я обреченно и отключил связь.
Мокрый асфальт блестит, в нем отражаются оранжевые огни
дорожных фонарей, машины мчатся загадочно-непроницаемые, словно монолитные.
Обогнали поливочную машину, многие водители чуть-чуть подают руль вправо, чтобы
попасть под тугие струи и смыть грязь.
Я попытался думать о будущем мире, обетованном, как сказал
мой школьный учитель, но мысли то и дело возвращались к Люше и его компании,
что вообще-то и моя компания, как ни крутись.
Люша горд, что научился пользоваться компом, хотя
пользуется, как няня Пушкина электрической соковыжималкой. Но ему показали, как
включать, выключать и загружать тетрис. Вот для Люши приемлемо только то
будущее, в котором компы будут включаться сами по команде голосом, сами
проверять себя на вирусы и сами находить тетрис.
Во все века не просто находятся люди, а их всегда абсолютное
большинство, которые искренне уверены, что «Остановись, мгновенье, ты
прекрасно!» – совсем неплохо бы, а светлое будущее воспринимают, как слегка
улучшенное настоящее.
Но все во Вселенной развивается от примитива до высших форм.
Если тупые не знают, что эволюционирует все, начиная со Вселенной: усложняется
структура пространства, галактик, появляются новые частицы, то пусть увидят
хотя бы на примере Земли, где пошло от амеб до человека… и почему-то должно
остановиться, как считает Вася Пупкин, на нем самом!
Правда, Вася Пупкин еще режется в спинномозговушки, но
родители Васи доминируют в обществе, оно все из этих пупкиных, полагают, что и
через десятки тысяч лет человек будет вот таким же, как сейчас, а васи пупкины
с дипломами докторов наук делают прогнозы, что через тысячу лет человек будет
жить уже сто сорок лет и строить город на Нептуне. А еще через пять тысяч лет,
конечно же, летать на звездолетах и драться световыми лучами с космическими
пиратами.
К неудовольствию и непониманию вась пупкиных, человек создал
каменный топор, паровую машину, компьютер, а теперь создает… и создаст!..
наноагрегаты, что позволят менять уже самого человека, сперва тело, а затем уже
убирать кое-какие инстинкты, так усложняющие жизнь мыслящей обезьяны с дипломом
университета.
Новый звонок, я спросил сквозь зубы:
– Алло?
– Славик, – прощебетала Лариска, – как ты
там, милый?
– Терпимо, – ответил я.
– Давно не виделись, – пропела она намекающе.
– Давно, – согласился я, но не сказал, что за
рулем разговаривать опасно, перед женщинами мы стараемся выглядеть круче
некуда, да и брякни такое, она без всяких прелюдий сообщит, что щас
приедет. – Жаль, что взял работу на дом…
– То-то тебя неделю не видела, – сказала она
щебечуще. – Ничего, я сама к тебе загляну, милый. Пока!
Прозвучал сигнал отсоединения, я ругнулся, подумал с
подозрением, не ощутила ли по моему голосу, что хочу отделаться, женщины очень
чувствительны в этих вопросах, потому так взяла меня за рога.
– Ладно, – пробормотал я, убирая мобильник, –
че-нить придумаю…
Конечно, сейчас даже мне дико представить, что еще до
перехода в сингулярность, где-то в фазе трансчеловека, я уже начну терять
половые инстинкты, как и сами половые органы. То есть я готов без борьбы с
собой принять идею о вмонтировании разных технических приспособлений, благодаря
которым стану сильнее, быстрее, выше, дальше и чаще, но вот отказаться от
пениса как-то совсем уж стремно.
С другой стороны, пенис как-то совсем уж не к месту в теле
из кремнийорганики. Да и само тело вряд ли будет телом нынешней прямоходящей
обезьяны, коровы или даже насекомого. А потом, когда перейдем на управляемые
силовые поля, смешно будет сохранять подобие прежних тел животного
происхождения. Вот мне музеи древностей уже сейчас по фигу!
Правда, это экстремизьм, как говаривают ныне, а такое
экстремное лучше держать при себе. И про музеи, и про отсутствие пенисов. В
смысле, о добровольном отказе от пенисов: такое сказать вслух – как на тебя
посмотрят все окружающие мужчины? Так что промолчим и будем делать вид, что с
гордо поднятым пенисом пройдем через все галактики, как же без него, родимого!
Во всех наших романах космонавты, прилетая на какую-нибудь
дальнюю планету, тут же находили что-нить для половых нужд. Благородный инженер
Лосев – принцессу Аэлиту, простой красноармеец Гусев – ее служанку. И так на
всех планетах, звездах, в туманностях, галактиках и параллельных или
четырехмерных. А если людей не оказывалось, трахали насекомых, как у Казанцева
в «Фаэтах».
