Спортивного вида парень присматривался ко мне, а когда я
бесцельно побродил между рядами, приблизился, спросил нейтрально:
– Помочь с выбором?
– Да еще не знаю, – ответил я честно, – зашел
посмотреть просто.
Он кивнул:
– Да, редко кто заходит с четкой целью купить именно то
или другое.
– Что, – удивился я, – заходят вот так,
посмотреть?
Он кивнул снова.
– Женщины ходят по магазинам с бижутерией, кайфуют,
присматриваются, а мужчины заходят сюда.
– Тоже присматриваются?
Он широко улыбнулся:
– Мода страшнее пистолета. Одни идут в салоны
откачивать жирок, другие сюда… Цены примерно одинаковые.
– Это как? – не понял я.
Он вздохнул:
– Откачать жир с боков – три тысячи долларов. Откачать
с пуза – три. Это как раз стоимость хорошей беговой дорожки! Ну, широкой, с
изменяющимся углом полотна… Но тут бегать надо, трудиться, проливать пот, а
откачать жир – раз, и готово. Потому у них клиентов больше.
Он выглядел огорченным, налитый силой, весь в рельефных
мышцах, что настолько проступают под тонкой майкой, словно ее нет вовсе.
– Да, – согласился я, – но здоровья это не
прибавляет?
Он явно хотел сказать, что да, не прибавляет, но этика
спортсмена заставила ответить честно:
– Малость прибавляет. Все-таки лишний жир – нагрузка
для сердечно-сосудистой. Зато на дорожке сердце в самом деле можно укрепить
так, что сто лет простучит без срывов.
– Это мне и надо, – сказал я.
– Что?
– Крепкое сердце, – ответил я и улыбнулся. –
Работа у меня нервная.
– А-а-а, – сказал он, не поняв, ведь таких работ
почти не осталось, а что еще есть, ту спихнули на гастарбайтеров. – Если
петух клюнет, то человек сразу приходит и направляется вон туда, видите? Там
беговые дорожки для кардио. А кто просто хотел бы что-то улучшить, тот бродит
долго. И хочется, и колется…
Я сказал поспешно:
– Да меня цена вообще-то не пугает. Мне навороченное не
нужно, я простую скамейку хочу. Но пока не представляю, что мне надо.
Его цепкий взгляд пробежал по мне оценивающе, словно по рабу
на римском базаре.
– Вам не помешала бы скамья с обратным наклоном, но это
самые дорогие. Их только-только начали выпускать, последний писк! Да и
продаются только в комплекте со стойкой для штанги и фирменной штангой с
набором блинов.
Я сказал, гордясь, что уже кое-что прочел про эти скамьи с
отрицательным наклоном:
– Но так быстрее накачивают только нижний край грудных
мускулов. А мне бы вообще и грудь, и живот, и ноги… да и руки слишком тонкие…
Он указал широким жестом на длинный ряд скамей:
– Вот. Разные фирмы, репутация устойчива. Выпускают
давно, так что цены снизили до предела. Вот штанги отдельно, хотя я, честно
говоря, советовал бы гантели.
– Почему?
Он пожал плечами.
– У вас не хватит времени прокачивать каждую мышцу в
отдельности. Даже у профи не хватает. А гантели заставляют работать сразу
несколько мышц. Пока рука идет вверх или вниз, она старается уйти в сторону.
Тут-то добавочные мышцы и работают, удерживая в нужном… да…
– Тогда и гантели возьму? – спросил я. –
Доставка ваша?
– Если хотите.
– Хочу.
– Давайте адрес.
Соседи с интересом смотрели, как я вытаскиваю из квартиры
ящики. Один поинтересовался, не переезжаю ли, жаль, такой интеллигентный
молодой человек, ни разу на стенах в подъезде ничего не написал пакостное, я
заверил, что не уезжаю, а сам подумал, надо же, как критерии интеллигентности
снизились, знал бы Чехов, как просто при демократии быть русским интеллигентом!
К несчастью, попал в час пик, трижды застывал в пробках,
пытался выбраться через проходные дворы, но таких умных масса, застревали в
узких проходах между домами, там все заставлено машинами и ракушками,
«Авторадио» бодрым и жизнерадостным голосом, убил бы, сообщает о новых заторах
впереди…
Перематерившись, кое-как пробрался на окраину, пятиэтажный
дом застенчиво выглянул из-за спины сверкающих стеклом и металлом высоток,
убогий, как деревенская хатка.
Я припарковал машину, здесь простор, это ж не казино,
сдержанно-радостно вбежал в подъезд.
Чернов оглянулся на скрип открываемой двери, сегодня еще
лохматее, чем в прошлый раз, сгорбленный и взъерошенный, будто отгоняющий от
гнезда кошку.
Его мефистофельские брови, тоже взлохмаченные, взлетели на
середину лба.
– Это… а, Слава, рад вас видеть. Честно говоря, не
ожидал вас… так рано.
Мы обменялись рукопожатием, подошли Гаркуша и Знак, у них
узкие и сухие теплые ладони, привыкшие держать мышку, а кончики пальцев, как у
профессиональных гитаристов, с твердыми подушечками.
– Почему? – спросил я.
– Выглядите хорошо, – ответил Чернов непонятно.
Увидел недоумение на моем лице, пояснил путано: – К нам приходят больше…
неблагополучные, что ли… Нет, в финансовом положении у них обычно терпимо, но
душевный разлад, кризисы… это все бывает заметно.
– Спасибо, – сказал я. – Я рад, что выгляжу
хорошо. Кстати, помогите вытащить из багажника аппаратуру.
Все трое оживились, Гаркуша спросил жадно:
– Комп привезли?
– Два, – ответил я.
– Ого! Спасибо, это нам очень кстати.
– И один монитор, – добавил я. – Сами компы
меняют чаще, чем мониторы.
– Да, конечно, пойдемте?
Выгрузили быстро, ничего не уронив, еще около часа возились,
устанавливая на новых местах, подключая и проверяя. Пришлось еще поучить, как
пользоваться, у программера или даже продвинутого юзера многое на хоткеях.
Наконец все утряслось, я сам не заметил, как послал Гаркушу в ближайшую
булочную за кофием и печеньем, отметили апгрейд офиса. Завязался горячий и
бестолковый разговор о новых технологиях, перспективах, возможностях, будущих
конфликтах.
В окно светит заходящее солнце, стекла очков Чернова так
блестят жутко, что я не видел глаз, только пылающий свет, потому слова его
звучали с добавочной силой.
– Нам важно, – говорил он страстно, – жить
отдельно от той массы, что называет себя человечеством. По возможности
отдельно. На самом деле так оно и есть, мы не настолько забурели, чтобы считать
человечеством именно себя, а их – нет… Все верно, человечество – они, а мы… мы
уже те, что делаем шажок дальше. Мы те, кто уже не человечество.
Я промолчал, заявление слишком смелое, даже наглое, я хоть и
сам иногда так думаю, но никогда не брякну вслух. Чернов сделал паузу, Гаркуша
тут же вклинился:
