Знак появился в комнате, обдав нас смрадом табака. Вид
несколько виноватый, глазки бегают, сказал торопливо:
– Ну, не скажи! Мне совсем не скучно без дурацких
шуточек.
– А если не дурацкие?
– Таких не встречал, – отрезал Знак. Уточнил
педантично: – Не попадались.
Гаркуша, что прислушивался от своего стола, прогудел
успокаивающе:
– Дык мы сами его сотворим.
– Кого?
– Юмор, дубина. Свой, сингулярный!.. Он будет
совершенно непонятен полуобезьянам, как большей части из них так же непонятен
юмор компьютерный.
Знак сказал тоскливо:
– Ну, скажешь… Может быть, у сингуляров вообще не будет
чувства юмора. И шуточек не будет.
– За абсолютных ничего не скажу, – ответил Гаркуша
серьезно, – но когда полусингуляров… это, в смысле, подобных нам, станет
много, то и шуточки посыплются, как грибы с высокого дерева. И приколы. Только,
надеюсь, дурацких не будет.
Мила наконец-то вспомнила, что мы еще не в Сингулярии, а
здесь предполагается, что женщина ну просто обязана хлопотать с обедом, даже
будущие сингуляры там думают: быстро включила чайник, расставила чашки. Мы
смотрели, как из набора булочек, сыра и сладостей соорудила какие-то фигулины,
не знаю, как на вкус, но красиво, а мы только подвигали чашки под янтарную
струю горячего ароматного чая.
Чернов вздохнул мечтательно.
– Скорее бы наши идеи ширились… А то как подпольщики.
Вроде и милиция за нами не гоняется, но хрен кому признаешься! Да нет, это я
так, я всем говорю, что я сингуляр, и готовлюсь объяснять, что это, но заранее
сжимаюсь в ожидании града… нет, камнями побивали во времена Христа, а сейчас
убивают лавиной насмешек, шуток, приколов и прочей дури, что так недостает
Гаркуше!
Гаркуша сказал обиженно:
– Я имею в виду интеллектуальные шутки!
– И не просто интеллектуальные, – уточнил
педантичный Знак, – а созданные уже на другой, более высокой, основе. Как,
к примеру, компьютерные шуточки, даже не шибко умные, все равно не
воспринимаются даже очень умными полуобезьянами, не приобщившимися к миру
высоких технологий.
Гаркуша спросил с надеждой:
– Думаешь, шуточки будут?
– И анекдоты, – утешил Знак. – Все-таки
сингуляры какое-то время будут людьми.
– А потом?
Знак ответил с некоторым раздражением:
– А потом суп с котом. Сингулярами будем становиться мы
сами, а не кто-то нас ими сделает, избивая большой толстой палкой! Значит, в
сингулярность возьмем то, что нам взять захочется. Самим! Не думаю, что
откажемся от чувства юмора, а вот нынешние дурацкие приколы про неверную жену и
обманутого мужа наверняка оставим в мире полуобезьян. Как сейчас, скажем, не
рассказываем про барина и крепостного, про хомуты и оглобли.
Мила тихонько прихлебывала чай, прислушивалась,
отмалчивалась, но вдруг хихикнула:
– А помните, в школе в младших классах детям предложили
сделать рисунки к стихотворению: «Бразды пушистые взрывая, летит кибитка
удалая, ямщик сидит на облучке, в тулупе теплом, в кушачке»?
Знак криво улыбнулся:
– Ну да, бедные детишки рисовали то боевые вертолеты,
то НЛО, что летят над укреплениями и взрывают ракетами и бомбами точного
наведения какие-то странные пушистые установки… А кто-то решил, что бразды –
это терминаторы в маскировочных одеждах… А ямщик, это который копает ямы. Сидит
на обруче и готовится закапывать инопланетных пушистых браздов. Помню, повздыхали
насчет этого эксперимента, но выводов так и не сделали.
Чернов удивился:
– А какие могут быть выводы?
Гаркуша поморщился:
– Брехня. Не было такого эксперимента.
Знак вскинулся.
– Как не было?
Гаркуша скривился, махнул рукой.
– Ладно, теперь могу признаться. Это я сам схохмил и
поместил в Инет. А там, если клево, сразу расходится по туевой куче сайтов.
Набери «бразды пушистые» в Яндексе и посмотри… Пушкина не отыщешь, а эта моя
хохмочка на двенадцати тысячах сайтов! Дурачье…
– Вот и выводы, – сказал Знак уныло: как самый
старший из нас и самый нагуманитаренный, он всегда горевал о забвении культуры,
о потере культурной связи с предками и растворении традиций. – Все
придется оставить, оставить… А мы будем уже не людьми…
– Нелюдями, – сказал я страшным голосом.
Знак поморщился.
– Вам смешно, – сказал он с укором, – а
человечество исчезнет! Байки про заповедники, в которых будут жить те, кто
останутся верными старым устоям, только утешительные байки… Как и то, что
сингуляры будут о них заботиться. Ерунда, сами понимаете. О них не будут
заботиться даже трансчеловеки.
– Ну почему же…
Он поморщился:
– Вы держите машину на стоянке в ста метрах от дома?
– Да, мне повезло.
– Завидую, а мне минут двадцать топать. Иногда поставлю
машину, а потом ловлю такси, чтобы к дому доехать… Так вот выходите из
подъезда, вон ваша машина, на ходу вытаскиваете ключи… много ли обращаете
внимания на муравьев, что-то роющих в трещинах асфальта, на пробежавшую
жужелицу, на пролетевшую мошку? А ведь вы с ними в гораздо большем родстве, чем
трансчеловек будет с нами!.. И вы, и эта мошка – биологические существа, вы
дышите, питаетесь, перевариваете, опорожняете кишечник, у вас обоих примерно
одинаковое зрение, слух, симметрия тела… не так ли? Но вы проходите равнодушно
мимо! Никакой заботы об их нуждах.
Глава 4
Я развел руками, возразить очень хотелось, я вообще-то из
возражальников, но Знак убийственно прав. С залетевшей в комнату через открытое
окно осой у меня куда больше общего, чем будет с трансчеловеком. Тому не
придется даже жрать в привычном смысле: жевать, переваривать, а потом кряхтеть
в туалете. Подзарядка электричеством, думаю, ощущается иначе, а общаться станем
не жужжаньем и помахиванием крылышками. Радио и видеосвязь с любым, с кем хочу,
невзирая на расстояния, – это уже первый и такой высокий скачок…
Не какой-то трансчеловек будет подзаряжаться электричеством,
а я буду. Все больше и больше отдаляясь от биологического тела, так как будут
появляться все новые материалы, гаджеты, девайсы, устройства, и все это буду
всобачивать в свое перестраиваемое тело, все знания мгновенно записывать в
мозг, без просиживания годами в университете, так как не перестану хотеть быть
сильнее, быстрее, умнее, разностороннее…
…а потом перейду с кремнийорганики на основу из силовых
полей, это уже начало все ускоряющейся сингулярности.
Холод пробежал по телу, как уже часто случается со мной,
когда пытаюсь представить близкое будущее. Взглянул на Чернова, сидит
смертельно бледный, с синими губами и остановившимся взором.
