Взгляд мой прыгал по ссылкам в Инете, но везде проступало
лицо Габриэллы, словно за мной следит большими серьезными глазами призрачная
фея.
Телефон как будто решил сегодня испортить жизнь: трижды
звонили с работы – подкинули срочняк, сократили сроки на разработку концепции
освещения сцены лазером и еще интересовались, не выдвину ли свою кандидатуру на
пост зава создаваемого отдела по маркетингу.
А когда выходил, позвонил Константин и поинтересовался, буду
ли завтра у Люши. Я ответил, что занят, не буду, передай мои извинения, он
подумал и сказал, что и он что-нить придумает, чтобы отвертеться.
Ага, подумал я, положив трубку, теперь участие в развлечении
становится таким же обязательным, как воинская служба или пребывание в офисах
от и до… Дожили.
Сегодня пятница, у нормальных – короткий рабочий день, а
ненормальные, напротив, стараются поработать больше, завтра выходные, рабочее
место будет на сигнализации.
Я сам такой, и если бы гнул спину над чем-то стоящим, торчал
бы на работе, пока охрана не вытолкает в шею. Габриэлла и учится тому, что
любит, и работает на полставки в астрономической обсерватории, счастливый
человек, понимаю, почему на фиг не нужны мужчины. Ну разве что-то может быть
конкурентом любимому делу?
Опасаясь пробок, я прибыл в назначенное место за полчаса,
дрожащими пальцами выудил из нагрудного кармана плоскую коробочку мобильника.
– Я на месте, – сообщил я.
– Готовлюсь, – ответил тихий голос Габриэллы.
– Красишься? – поинтересовался я.
Донесся тихий смешок:
– Проявляю фотоснимки.
– Разве у вас не цифровухи?
– На новых – да, – ответила она так тихо, что едва
расслышал, – но старая аппаратура пока что дает снимки качественнее.
– Ух ты, не знал…
Она сказала наставительно:
– Простого человека вполне устраивает качество цифровых
аппаратов. Его даже фотки с мобильников устраивают!
– Гм… Ну да, теперь догадываюсь, но как…
Она прервала:
– Слава, мне очень трудно разговаривать, работая одной
рукой. Через сорок минут освобожусь. Хорошо?
– Извини, – сказал я торопливо. – Жду!
Я поспешно отрубил связь, поцеловал мобильник в крохотную
дырочку, откуда только что слышал драгоценный голос, сердце тукает чаще и
радостнее.
Полчаса еще слушал «Авторадио» и сообщения о пробках,
рассматривал спешащий к корыту или от корыта народец. И никто из этих зараз не
поднимет голову, не посмотрит на небо! Правда, сейчас там одна хрень, смотреть
не на что, но, чтобы понять, что смотреть не на что, надо хоть раз в жизни
задрать кверху свой свиной пятак.
Это абсолютное большинство, абсолютнейшее, занято если не
проблемами выигрыша нашей сборной по футболу, то какой-нибудь не менее жизненно
важной хренью. Это при условии, что в доме и семье все благополучно. Плюс
проблемы на службе, работе, во взаимоотношениях с другим полом. Словом, не до
будущего, что выглядит далеким, туманным и абсолютно неинтересным. В том смысле
неинтересным, что придет и придет, как вот пришли мобильники взамен пейджеров.
Жить станет удобнее, это понятно, но думать о нем сейчас – это зачем?
Тем более готовиться к будущему – совсем смешно!
Вот и застанет их врасплох, потому что на этот раз будет не
медленная замена пейджеров мобильниками – хотя и она кому-то показалась
быстрой! – а стремительное вторжение новых технологий, настолько стремительное,
что к ним не успеют приспособиться даже дети: детям тоже надо, чтобы родитель
купил им эти штуки, подсказал, одобрил, не бил по рукам.
Затем вторая волна, тут же третья, четвертая… И дойдут до
четвертой лишь те, кто сейчас ментально готов принять. Готов принять
аксиоматично, дескать, все новое лучше старого, каким бы чудовищным и
чужеродным ни показалось вначале.
Я – готов. Во всяком случае, уверяю себя, что готов. Но это
я, я уже созрел.
Стрелка часов, как замерзающая гусеница, едва ползет. Мне
казалось, что уже полдня стою, прижав машину к бордюру, но прошло только
четверть часа.
Чтобы не томиться мукой сладкой, будто какой-то из той
эпохи, когда флирт был основным занятием, я заставил мысль вернуться к
предпереходному Периоду человечества, недочеловечества, сверхчеловечества и
зачеловечества.
Сперва мы, люди, а беря ширше – вообще жизнь, пугливо
приспосабливались к окружающей среде: прятались в пещерах, лопали то, что могли
сорвать с дерева или выкопать из земли, догоняли и били палками по голове оленя
или мамонта, ну там уж как повезет. Это этап эволюционного приспособления к
окружающему миру, он длился многие сотни миллионов лет.
Второй этап, это когда мы, гордо объявив себя царями
природы, начали эту самую природу приспосабливать к себе. Уже не в пещерах
живем, а сами создаем искусственные пещеры в виде огромных каменных зданий,
одеваемся в придуманные нами одежды, ездим на транспорте, копаем руду и
переплавляем ее в то, что в природе не существует, но нам нужно:
высококачественная сталь, молибден с присадками и пр., пр.
Так можем приспособить к себе всю планету, что, конечно,
впечатляюще, однако если поднять рыло к небу, то холод безнадежности прокатится
по всему телу. Увы, Вселенная крайне враждебна. Пусть дурни мечтают, что можно,
как вот сейчас стенками автомобиля или автобуса, оградить человека от дождя и
отвезти на другой конец города, так же можно и от космоса стенками звездолета!
Есть такая шуточка: только дурак приспосабливает природу к
себе, а умный сам к ней приспосабливается. Из этого делается парадоксальный
вывод, что вся нынешняя цивилизация создана дураками. Не дураками, но дурость
оставаться на старом уровне, когда можно перейти в третий этап, где начнем
приспосабливаться к природе, но уже не снова, а на следующем этапе: необъятный
космос к себе не приспособишь!
Стрелка наконец-то доползла к нужному делению. Габриэлла
выйдет вовремя, как обещала, она обязательная. Даже если чуточку не закончит.
Но у нее, как уже я понял, с этим строго: что обещает – делает, никаких женских
ужимок и ссылок на чис-ста женские особенности.
Я вышел, размял спину, взглядом пытаюсь найти, откуда может
появиться Габриэлла. Сегодня небо мглистое, серое, только на западе над крышами
домов тускло и невнятно краснеет что-то вроде заката. Наверное, заката, судя по
вечернему времени, а так небо похоже на овсяный кисель: полезный, защищающий от
каких-то болезней, но противный с виду и такой же невкусный.
Габриэлла возникла легкая и элегантная, я не успел даже увидеть
момент появления: словно прошла насквозь тяжелые дубовые створки.
По ступенькам могла бы сбежать легко и грациозно, как
шаловливая девчонка, но нет, это была бы не Габриэлла: спускалась легко и
быстро, но так, как шла бы принцесса после, скажем, теннисного матча, не
забывая ни на минуту о королевском достоинстве.
