И хотя большинство неврологов не стали бы пытаться проверить на практике слова Патанджали, просто потому, что они кажутся им невероятными, в действительности существует ряд повседневных аномалий, уже описанных в научно-популярной литературе, напоминающих переживание безвременья. Даже такие понятия, как предвидение и предчувствие, упоминаются там, хотя и с оговорками.
Чаще можно встретить такие фразы, как «исключительная ситуационная осведомленность»
[298], относящаяся к поведению пилотов истребителей в боевых ситуациях, когда скорость их реакции превышает обычную человеческую; «упреждающие системы»
[299], означающие способность организмов планировать свое будущее поведение; и термины вроде «постдикция»
[300], «субъективная антиципация»
[301], «эффект реверберации»
[302] и «обратное временное направление»
[303]. Все эти понятия призваны объяснить процессы, происходящие в мозгу, которые воспринимаются нами как эффект ретрокаузальности (обращенность назад во времени). В основе этих понятий лежит идея того, что в человеческом мозге имеется «механизм задержки», создающий у нас иллюзию восприятия в настоящем того, что произойдет в дальнейшем.
Мне кажется, что все эти усилия неврологов втиснуть ретрокаузальные эффекты в стандартные неврологические положения напоминают попытки средневековых схоластов подогнать свои эпициклические модели солнечной системы под новые астрономические открытия. Когда астрономия была молодой наукой, считалось, что Земля является центром Солнечной системы и что небесные тела вращаются по идеальным окружностям (геоцентрическая модель). По мере развития астрономии становилось все более очевидно, что прежняя модель нуждается в обновлении. Греческий астроном Птолемей предположил, что планеты движутся по сложным окружностям, известным теперь как дифференты и эпициклы. Позднее он добавил такие измерения, как эксцентрика и экванты. Все это усложняло стройную и простую геоцентрическую модель и делало процесс вычисления астрономических движений неудобным. Но это неудобство было неизбежным следствием научного прогресса, создавшего более точную, гелиоцентрическую модель Солнечной системы.
Проблема в том, что иногда чрезмерно усложненные схемы, такие как мозговой «эффект реверберации», уводят нас по ложному пути, словно наказывая за боязнь спросить: «Что, если йога права?» Что, если повседневное восприятие времени является всего лишь приближенным выражением глубинной реальности, существующей под покровом обыденного проявления пространства и времени? И когда эта глубинная реальность воспринимается извне, ограничения пространства-времени отступают, и мы видим, как прошлое вместе с будущим определяют настоящее.
Именно это – осознание будущего в настоящем – призваны показать исследования предчувствия. В очередном эксперименте на предчувствие мы с коллегами задействовали 16 участников: восемь из них имели большой опыт медитации, а восемь совсем не медитировали – в остальном они были максимально похожи. Все 16 – женщины, ровесницы, правши, одного социального статуса и расы
[304]. Мы специально отобрали практикующих медитацию недвойственности, поскольку она направлена на устранение всякой двойственности, включая и двойственность «сейчас – тогда». Элементы недвойственности присутствуют во многих созерцательных и философских традициях мира. На Западе такая практика лучше всего известна в виде дзогчен и линии адвайта в традиции дзен
[305].
Мы применяли два простых воздействия в эксперименте: вспышка света и звук. Вспышка возникала на четверть секунды в очках-стимуляторах примерно в сантиметре от глаз. Звук был умеренно громким и кратким и поступал в наушники. Генератор случайных чисел определял вид воздействия – звук или свет, в то время как велась запись электроэнцефалограммы (ЭЭГ) для точной фиксации времени воздействия. Мы измерили мозговые волны каждой участницы с помощью 32-канальной ЭЭГ.
Мы экипировали нашу участницу Лизу электродами, очками-стимуляторами и наушниками. Ей было сказано, что во время эксперимента она должна держать глаза закрытыми, что эксперимент будет проведен в два сеанса, по 15 минут каждый, и с пятиминутным перерывом между ними. Каждый сеанс тестирования состоял из двух заданий, и каждое из них повторялось 50 раз. Весь сеанс тестирования длился приблизительно 40 минут.
Первое задание было таким: Лиза нажимала на кнопку, и три секунды спустя происходило одно из четырех воздействий: свет, звук, свет со звуком или ничего. Программа была настроена таким образом, чтобы вариант «ничего» выпадал чаще других, а остальные три распределялись равномерно.
Второе задание было таким: Лиза нажимала на кнопку, и следовал автоматически выбираемый интервал от 2 до 6 секунд. Затем следовал 2-секундный период, предваряющий воздействие, и, наконец, случайно выбираемое воздействие: свет, звук или ничего (каждый из трех с равной вероятностью). Две секунды спустя автоматически начинался новый сеанс. В обоих заданиях нас интересовали воздействия в виде света и звука. Остальные воздействия использовались для отвлечения внимания испытуемой, чтобы Лиза не могла понять, что нас, собственно, интересовало, и ее подсознание не смогло бы составить некую стратегию.
Медитирующие участницы эксперимента имели каждодневный опыт медитации в течение примерно 21 года; остальным участницам если и случалось заниматься медитацией, то на самом поверхностном уровне и нерегулярно. Мы рассчитывали, что работа мозга обнаружит различие в электрической активности перед звуковыми и световыми воздействиями (поскольку эти воздействия обрабатываются в различных долях мозга и, соответственно, должны вызывать различные состояния мозга в будущем, которые могли бы «послать волну» назад во времени).
