Рахим застыл, испепеляя ее пронзительным взглядом.
– Ты хотела избавиться от ребенка? – побледнев, прошептал он.
– Нет! – Аллегра всплеснула руками. – Раньше я действительно не хотела детей. Но сейчас я уже люблю его и хочу, чтобы он появился на свет. Поверь мне, пожалуйста.
Рахим судорожно сглотнул. Его грудь ходила ходуном.
– Уверен, ты понимаешь, что доверять тебе – значит сильно рисковать. Откуда мне знать, что ты не передумаешь через неделю-другую? – высокомерно заявил он.
– Не передумаю. – Она положила руку на плоский живот, защищаясь от холодного ливня обвинений, обрушившихся на нее.
– И почему я должен верить тебе на слово? – продолжал допытываться он. – Ты сама говорила, что не хочешь иметь детей.
– Мне казалось, что я не сумею стать хорошей матерью. Некоторые женщины не созданы для материнства.
– Ты что, наркоманка, или алкоголичка, или можешь ударить ребенка?
– Нет, конечно. Не доводи до абсурда, Рахим. Я хотела тебе рассказать, но не была уверена, как ты воспримешь… – Она замолчала.
– Восприму что?
– То, что я его мать.
Воцарилось зловещее молчание. Аллегре казалось, что прошла вечность, прежде чем она услышала его ответ:
– Я шейх, Аллегра. И ты носишь под сердцем наследника престола. Такова реальность.
Аллегру так и подмывало спросить, хотел бы он более подходящую женщину на роль матери наследника, но она прикусила язык.
– Мне придется принять это, если я хочу участвовать в воспитании ребенка, – подчеркнул он.
– Рахим…
– Мне больше нечего к этому добавить. Придется идти вперед. Это из-за утренних недомоганий ты так сильно похудела? – сменил он тему.
Она пожала плечами.
– Наверное.
– И тебе не пришла в голову мысль не участвовать в конференции?
– Я всего лишь беременна, Рахим, а не смертельно больна. Эта конференция очень важна для меня. Да и для Дар-Амана тоже…
Его голова дернулась, будто от пощечины.
– Мы что, опять возвращаемся к пустым обещаниям?
Аллегра поставила стакан на стол.
– Это не пустые обещания. Я более подробно изучила ситуацию в Дар-Амане, когда вернулась домой. Думаю, что фонд сможет помочь твоей стране.
Она вспомнила, о чем он просил ее тогда, и рискнула сделать следующий шаг.
– Если ты позволишь оставить дедушке шкатулку, я сделаю все…
– Да мне дела нет до этой чертовой шкатулки! Черт побери, Аллегра, ты носишь моего ребенка, а я должен думать о какой-то безделушке?
– Ну, я не знаю, – неуверенно ответила она, опасаясь спросить напрямую, что он чувствует по поводу ребенка, кроме высокомерной и собственнической реакции, которую он ей уже продемонстрировал.
С его губ сорвалось арабское ругательство, пока он метался по гостиной, как разъяренный тигр в клетке.
Наконец он схватил пиджак и воскликнул:
– Мне нужно немедленно уйти отсюда.
Аллегра опешила.
– Что?
Он скупо улыбнулся.
– Не беспокойся. Я скоро вернусь. Но, зная твою склонность к побегам, я выставлю охрану. Это для твоего же блага, чтобы ты не наделала глупостей.
Аллегра открыла рот, но не могла вымолвить ни слова. Она впервые видела Рахима Аль-Хади таким взволнованным.
Их взгляды встретились. Откинув волосы со лба, Аллегра облизала пересохшие губы.
– Рахим…
– Осторожно, дорогая, – хрипло сказал он. – Твои глаза приглашают, но ты слишком слаба, а я не в состоянии быть нежным сейчас. Расслабься и отдохни. Ахмед будет охранять тебя снаружи. Можешь вызвать моего личного слугу по телефону, если тебе что-то понадобится. Но из номера тебе отлучаться нельзя. Это понятно?
Его повелительный тон рассердил ее и слегка охладил вожделение.
– Ты не можешь удерживать меня здесь как преступницу, Рахим.
Он удивленно вздернул брови.
– Ты в этом абсолютно уверена?
Аллегра ахнула, а Рахим направился к двери. Она не успела и глазом моргнуть, как он исчез.
Она устало откинулась на спинку мягкого дивана, чувствуя себя совершенно опустошенной. В голове крутилась тысяча вопросов. Интересно, что он имел в виду, сказав «остается только идти вперед»?
Она знала одно: новость о беременности не принесла Рахиму радости. Он сначала был шокирован, а затем принял новость с подобающим правителю самообладанием. Ее охватило отчаяние, в глазах заблестели слезы. Рахим не сказал ничего конкретного. И вопрос со шкатулкой по-прежнему оставался открытым.
Аллегра застонала от бессилия и растянулась на диване. Ей придется ждать возвращения Рахима. А пока она может подумать, как сообщить новость о ее беременности семье.
Она скажет им… как только сумеет уговорить Рахима не отправлять ее в тюрьму за кражу!
Рахим рассеянно крутил в руках хрустальный бокал с односолодовым виски, рассматривая плещущиеся волны янтарной жидкости. Он сидел в элитарном, закрытом, мужском клубе в центре Женевы уже несколько часов.
Итак, скоро ему предстоит стать отцом.
Новость еще плохо укладывалась в его сознании. Это крутой жизненный поворот.
Обычно он находил выход из любого положения, но сейчас был в тупике. Аллегра носит его ребенка, которому по рождению уготована та же участь, что и Рахиму. И при его рождении могут возникнуть те же осложнения, что и у его матери. Рука, сжимающая хрустальный бокал, дрожала. Он опрокинул бокал, чувствуя, как огненная жидкость приятно разливается внутри. Клуб заполнялся завсегдатаями. Мелькали знакомые лица. Рахим был хорошо известен в аристократических кругах. Он не скрывал встречи с Аллегрой ни в Женеве, ни в Дар-Амане. Как только о ее беременности станет известно публично, не нужно быть гением, чтобы понять, кто отец ребенка. Не то чтобы он намеревался скрывать этот факт.
Затем он подумал, как его подданные отнесутся к внебрачному ребенку. Им и без того многое пришлось пережить за годы правления его отца, когда тот переживал смерть жены.
Каким же надо быть правителем, чтобы ввергнуть страну в очередной скандал? Да и его личная репутация снова пострадает.
Он покачал головой, когда его слуга принес новую порцию скотча на серебряном подносе. Напиток не поможет решить проблему. Но чем пристальнее он разглядывал дно пустого бокала, тем яснее становился для него выход из создавшейся ситуации.
Ради наследника.
Ради подданных.
Ради самого себя.
Есть только один выход.
– Выходи за меня замуж.
