– Да, я уверена.
Брат пристально посмотрел на нее и сказал:
– Тогда благословляю тебя, и дедушка тоже.
Аллегра переводила взгляд с Алессандро на присоединившуюся к ним Бьянку.
– Значит, ты не случайно здесь оказался?
Он покачал головой.
– Нет. Я выполнял поручение деда. Несмотря на подступивший к горлу комок, Аллегре удалось улыбнуться.
– Спасибо.
Кивнув ей еще раз, Алессандро вернулся в ряды почетных гостей.
Аллегра подошла к концу дорожки и остановилась. Ясмина, возглавлявшая ее свадебную свиту, указала на танкетки. Аллегра сняла их.
– Отсюда вы пойдете одна.
С бьющимся сердцем Аллегра посмотрела на длинную лестницу, ведущую на пляж.
На пляже стоял Рахим. Облаченный в сине-золотую галабею и сочетающуюся по цвету куфию, перехваченную шелковым шнуром, он ожидал невесту с величием и спокойствием короля.
Аллегра поняла, что назад пути нет. Хочет она того или нет, Рахим предназначен ей судьбой.
Она грациозно спустилась по лестнице, мягко ступая босыми ногами, и остановилась у края ковра.
По знаку одного из трех старейшин, проводивших церемонию, Рахим приблизился к Аллегре, и, сняв украшенные драгоценными камнями шлепанцы, встал рядом с ней на ковер.
Он молча протянул ей руку. Аллегра вложила ладонь в его сильную теплую руку, почувствовав радость и волнение.
Она взглянула в золотисто-карие глаза Рахима.
– Эту часть церемонии мы проделаем вместе.
Аллегра молча кивнула, дрожа всем телом, и ступила на теплый песок, держась за руку Рахима.
Вышел вперед старейшина и произнес несколько фраз по-арабски. Открыв старинную книгу, он вынул из нее плетеную веревку и кивнул Рахиму. Тот произнес клятву глубоким и твердым голосом на местном наречии. Затем Аллегра повторила клятву на языке королевства, которому отныне она посвятит жизнь.
Рахим крепко держал ее за руку, пока другой старейшина скреплял веревкой их запястья.
– Теперь по-английски, чтобы избежать ошибок, – скомандовал Рахим.
Аллегра с волнением сглотнула.
– В присутствии пустыни, моря и неба вручаю тебе свою честь. Торжественно клянусь принадлежать тебе душой и телом отныне и навеки.
Затем Рахим, не спуская с нее горящего взгляда, произнес:
– В присутствии пустыни, моря и неба вручаю тебе свою честь и королевство. Торжественно клянусь принадлежать тебе душой и телом отныне и навеки.
После этих слов третий старейшина объявил их мужем и женой.
* * *
– Куда мы едем? – спросила Аллегра.
Рахим уверенно вел джип через дюны. Они отправились в пустыню вскоре после окончания свадебного приема.
– Традиция королевства предписывает новобрачным провести первую брачную ночь в уединении, в бедуинском шатре, – ответил Рахим, не сводя глаз с дороги.
Он практически не разговаривал с Аллегрой, кроме официального представления самым почетным гостям на свадебном приеме. Рахим беседовал с министрами, гостями, а ее держал на расстоянии, оставаясь вежливым и отстраненным. Правда, Аллегра и сама была неважным собеседником, все ее мысли и во время приема, и сейчас были заняты гаремом. И она решилась.
– Мы не обсуждали физическую сторону нашего брака, – выпалила она.
– А что здесь обсуждать? – удивился он.
Аллегра нервно усмехнулась.
– Полагаю, много чего. Или ты думаешь, что я беспрекословно приму существующий статус-кво?
Рахим, нахмурившись, посмотрел на нее.
– Что ты имеешь в виду?
Аллегра глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.
– Мне нужно, чтобы ты закрыл восточное крыло.
– Зачем? – В его голосе звучало искреннее недоумение. У нее сжалось сердце.
– Закрой свой гарем, иначе у нас не будет брачных отношений.
– Мой… Откуда ты взяла, что я содержу гарем? – строго спросил он.
– Пожалуйста, Рахим, не играй со мной в игры. Я не могу с этим смириться даже под угрозой тюрьмы. Измена не является частью нашего брачного соглашения.
– Аллегра, помолчи секунду, – попросил Рахим. Объехав очередную дюну, он остановил джип. Аллегра напряженно ждала его ответа, до боли сцепив руки.
Я не знаю, откуда ты это взяла, но никакого гарема нет и в помине, ни в восточном крыле, ни в каком-либо другом месте дворца. У моего отца был моногамный брак, и у деда тоже. Ты всегда будешь моей единственной женщиной. В восточном крыле живут девушки-студентки, которые обучаются в интернатуре по окончании основного университетского курса. Юноши-студенты живут в другом крыле.
Аллегра потрясенно уставилась на него, приоткрыв рот, но не в силах произнести ни слова.
Я… Что?
Он терпеливо повторил:
– Если не веришь мне, можешь сама у них спросить.
Аллегра отрицательно покачала головой.
– Это… совсем не обязательно.
– Значит, не нужно закрывать крыло? – усмехнулся Рахим.
Она залилась румянцем.
– Нет, конечно. Но ты не можешь винить меня за это, – пробормотала она.
– Согласен. Но если тебя еще что-то мучает, лучше прояснить все сейчас, – с фатальным спокойствием произнес он. Такой тон она слышала лишь однажды, когда обвинила его в пренебрежении интересами страны во время визита в Дар-Аман два месяца назад.
– Рахим…
Рахим запустил мотор, и они тронулись дальше.
– Ты дала клятву и приняла мое имя, дорогая. Теперь это уже выше нас. Сейчас тебе известно, что гарема нет. Ты принадлежишь мне, и я осуществлю свой супружеский долг.
Аллегра и не собиралась спорить. Она сама хотела того же, поэтому ответила:
– Ты можешь обладать мной, сколько хочешь, но и я буду обладать тобой.
Рахим со звериным рыком утопил педаль газа в пол, посылая джип вперед. Этот рык сулил Аллегре скорое удовольствие, в чем она не стыдилась себе признаться.
Бедуинский шатер будто материализовался из воздуха.
Высотой с двухэтажный дом шатер мог вполне вместить бассейн виллы Ди Сионе на Лонг-Айленде. Створки шатра в традиционных сине-золотистых тонах Дар-Амана были гостеприимно распахнуты. Фонари освещали уютное внутреннее пространство.
Рахим припарковал джип и помог Аллегре выбраться из машины. Прижав ее к себе, он запустил пальцы в ее локоны и посмотрел ей прямо в глаза.
– Теперь мы моя. Никаких недомолвок и подозрений. Прошлое осталось в прошлом.
Она знала, что он имеет в виду ее вопрос про гарем.
