Меб надела шляпку и, угрюмо улыбнувшись, забрала записку.
– Не надорвитесь, когда будете вытаскивать сундук из шкафа, – посоветовала она и громко хлопнула дверью.
Лора достала еще один лист бумаги и начала писать так быстро, как позволяла дрожащая рука.
«Дорогая Алиса!
Извини меня за то, что мне пришлось уехать, не попрощавшись с тобой. Я всегда буду помнить тебя, думать о тебе. Пойми меня правильно – я не хотела, но мне пришлось уехать.
Любящая тебя «приемная тетя».
Обе женщины привезли с собой не очень много вещей, ибо снятый коттедж уже был меблирован, а то обстоятельство, что Лора выдавала себя за скорбящую вдову, означало, что она обойдется скромным гардеробом. К тому времени, когда Майкл подъехал на экипаже, подобранном Лорой намеренно так, чтобы на дверце не красовался герб, вместе с Меб она упаковала сундук и расставила в коридоре аккуратный ряд дорожных сумок.
Для отъезда они выбрали не самое лучшее время, ведь им не удастся прибыть в Лондон засветло и придется останавливаться на ночь в каком-нибудь постоялом дворе. Но Лоре не хотелось оставаться здесь ни дня больше. К тому же Эйвери вряд ли узнает, кто она, даже если захочет. Коттедж снял ее деловой агент под вымышленным именем, писем она не получала, а Майкл никому не говорил, кто его хозяйка.
Записку Алисе оставили в постоялом дворе с просьбой доставить по адресу следующим утром. К тому времени Лора уже окажется на дороге, ведущей в Лондон, к дому на Керзон-стрит. Она назначит встречи с модистками, продавщицами галантерейных товаров и снова вернется в свой мир – в мир лондонского сезона, высшего света и забудется в вихре удовольствий.
Эйвери Фолконер займется поисками гувернантки, затем соберет вещи и отправится устраивать дела Европы, поедет туда, куда правительство сочтет нужным послать его. Он сможет использовать свои бесспорные таланты, чтобы по собственному усмотрению распоряжаться жизнями и судьбами других людей.
Эйвери заботился о Пирсе. Но когда молодой человек нарушил то, что Эйвери считал честью и долгом, он безжалостно навязал подопечному свою волю. Он любил Алису. Лора твердила себе, что Эйвери не разобьет сердце ее дочери лишь потому, что считает свое мнение единственно правильным.
Две недели Эйвери пытался избавиться от плохого настроения. Такого с ним еще не случалось. Он беседовал с претендентками на должность гувернантки, однако ни одна из них не пришлась ему по вкусу. Эйвери распорядился, чтобы привели в порядок дом на Беркли-сквер. Ему пришлось успокаивать девочку, которая часто плакала, не понимая, куда исчезла ее новая тетя Кэролайн. Эйвери было нелегко вынести это, потому что его все время преследовала мысль, будто она сбежала от его поцелуев. Значит, в безутешном горе Алисы виноват исключительно он.
Алиса плакала несколько дней, никуда не отпускала от себя Эйвери, затем начала понемногу успокаиваться. В конце концов он доверительно сообщил Алисе, что бедная тетя Кэролайн все грустила, поэтому, наверное, даже хорошо, что она вернулась домой к своим друзьям. Ничего лучшего Эйвери не удалось придумать.
Теперь оставалось лишь найти Алисе мачеху, которая будет любить девочку, после чего та сможет забыть о матери, избавившейся от нее, и таинственной тете, которая куда-то исчезла. Эйвери чувствовал, что смотрит в будущее с надеждой. Он избавится от всяких забот, тревог, неожиданных истерик. Начнется приятный поиск жены, который завершится браком.
«Наверное, я старею, – подумал Эйвери, разглядывая себя в трюмо и напрягая и без того плоский живот. – Пока нет ни одного седого волоса, однако мысль о женитьбе становится все привлекательнее. Тогда не надо будет тратить деньги, выносить истерики, которые закатывают любовницы. И никаких натянутых отношений и чувства вины, что неизбежно, когда имеешь дело с респектабельными вдовами», – размышлял он. Даже хорошо, что Кэролайн уехала, ибо граф, обремененный дипломатическими обязанностями, не мог предложить руку и сердце вдове никому не известного джентльмена. Такой выбор нельзя было бы считать почетным. Да, к счастью, он больше никогда не увидит миссис Кэролайн Джордан. И все же он тосковал по ней.
Глава 8
– Так кто же твоя спутница? Гмм? – Вдовствующая маркиза Биртвелл поднесла лорнет к глазам и начала пристально разглядывать Лору через увеличительное стекло. Лору это нервировало.
Лора бродила среди толпы на майском музыкальном вечере у миссис Фэрвезер. Встретившись с маркизой, она остановилась и присела в реверансе.
– Моя кузина Флоренс, мадам. – Лора выдавила улыбку, при этом за спиной она скрестила указательный и средний палец – как бы не сглазить! Ведь кузина Флоренс обещала скоро приехать сюда и побыть с ней… она просто опаздывала.
– Леди Карстерс? Она всегда была такой безмозглой павой. Если твоя бедная дорогая матушка не сумела держать тебя в узде, как же Флоренс Карстерс справится с такой задачей?
– Я решила не испытывать ее терпение, – ответила Лора и была вознаграждена громким хохотом.
– Что ж, ты слишком бледна и вряд ли станешь соперницей красавиц этого года. К тому же ты стареешь, так что обойдешься без глупостей. Пора остепениться и подыскать себе мужа. – Вдова замахала руками, будто Лора стала надоедливой мухой. – Иди же, тут уйма женихов. Честно признаться, я только что видела подходящего кандидата. И ему, и тебе поздно быть слишком привередливыми. Куда же он подевался?
Лора решила, что вежливо терпеть выходки старших можно лишь до некоторого предела. Она пробормотала извинения и ушла в набитую битком комнату для приемов до того, как старая ворчунья заметит, что кузины Флоренс нигде нет. Ей также не удалось угадать, где же бродит не столь завидный кандидат, за которого Лору решили выдать замуж. Лора слишком бледна, слишком стара и пользовалась репутацией, которая уж точно не делала ее подходящей невестой, но каковы же недостатки этого джентльмена, раз он тоже не мог позволить себе быть слишком привередливым? – думала она. Выступающие зубы, расплывшаяся талия? Может быть, он неисправимый картежник?
– Леди Лора! Вы вернулись к нам. Вы столь же прелестны, как и раньше. – Лорд Гордон Джонстон прижал изящную руку к груди под фраком отлично сшитого костюма примерно в том месте, где могло стучать его сердце, если оно там было. Он поклонился.
– Глупости, лорд Джонстон. Мне стало известно из самого достоверного источника, что я слишком бледна, слишком стара, поэтому мне лучше подыскать мужа, пока я еще не отдала богу душу. – Лора была знакома с лордом уже много лет и также знала, что нельзя проявить слабость, иначе можно легко стать жертвой его острого языка.
Леди Биртвелл оказалась права: она слишком бледна, годы ее расцвета уже миновали. Придется чаще бывать на солнце и развлекаться, чтобы обрести прежний цвет лица и избавиться от воспоминаний о последних месяцах. А тем временем она должна вести себя столь же беззаботно и уверенно, как всегда, чтобы вернуть прежнее место в светском обществе и не допустить, чтобы о ней говорили как о «той бедной леди Лоре, старой деве, которой жить осталось не так уж долго».
