– Правда, миссис Никольсон. Какая очаровательная девочка, такая прелестная и ласковая. Ее просто невозможно не любить.
Спустя три часа Лора сидела в просторной постели с кружевами и сетчатыми занавесками и думала, что делать. Она не сомневалась, что Эйвери скоро придет, он безусловно будет настаивать на супружеских правах до тех пор, пока она не забеременеет.
Но она была также уверена, что Эйвери не станет принуждать ее. Лора могла бы отказать ему, нарушая свое обещание быть хорошей женой, но ей хотелось физической близости с ним.
Думая об этом, она почувствовала себя униженной. Однако Лора любила его и знала, что он умеет доставить фантастическое наслаждение. Надо проявить бессмысленное упрямство, чтобы отказать Эйвери лишь потому, что он не любит ее.
Лора могла делать то, что полагалось леди, или хотя бы поступать так, как учили юных барышень, – лежать неподвижно и позволять мужу действовать по собственному усмотрению. Если строить из себя целомудренную леди, Эйвери, Лора была в этом уверена, расхохочется или сочтет ее поведение равнозначным отказу, а это будет нарушением ее обещания стать ему хорошей женой.
От сквозняка заколыхались занавески – значит, открылась дверь, ведущая в спальню Эйвери. Лора напряглась, она не знала, что последует дальше.
У постели Лоры появился ее муж в ярком краснозеленом халате, под которым, видимо, больше ничего не было. Он скупо улыбнулся. Лора с трудом сглотнула.
– Мне погасить свечи? – Видно, Эйвери заметил ее смятение.
Эйвери выказал скупую любезность, что заставило Лору принять решение.
– Нет, благодарю. Я хочу видеть вас.
Эйвери приподнял одну бровь, развязал пояс, уронил его на пол, распахнул тяжелый шелковый халат и стоял, насмешливо глядя на нее. Лора не опустила глаз, затем ее взгляд скользнул вниз по рельефным мышцам его груди, к плоскому животу, темным волосам. Она воочию убедилась, что муж, какие бы чувства ни обуревали его, не испытывает к ней безграничного физического влечения.
Лора закрыла рот и уставилась на сплетенные пальцы своих рук, лежавших на атласном покрывале.
– Я пришел к выводу, – сухо заговорил Эйвери, – что делать заявления сгоряча – одно дело, а приводить их в исполнение – совсем другое. – Он запахнул халат, сел в изножье кровати и прислонился к резному столбику. – Мне пришло в голову, что вы будете лежать, ожидая, когда я войду и… Вот черт, не могу найти слово, которое не звучало бы откровенно грубо или…
– Вы определенно не желаете произнести слова «заниматься любовью», – догадалась Лора.
– Или же слова «взять вас, хотите вы того или нет», – договорил Эйвери, и его рот скривился в насмешке. – Тогда вы не будете возбуждены, и тогда я не сделаю вам больно.
– Многие мужчины, возможно большинство, поступили бы именно так не раздумывая.
– Я не принадлежу к их числу.
«Нет, моя любовь, ты к ним не принадлежишь, вот почему я люблю тебя, несмотря ни на что».
– Я не могу придумать более пристойного выражения. Вас устроит, если я скажу, что хотел бы вступить с вами в плотские отношения?
– Вам хотелось бы?
Халат распахнулся, когда Эйвери повернулся, чтобы посмотреть ей в глаза. И Лора увидела, что он возбудился. Может быть, откровенность Лоры разожгла его.
– Думаю, вы заметили бы, если бы я испытывала к вам отвращение. Вопреки всему, мне нравилось спать с вами. Наверное, вы догадались об этом. – Лора потянула за ленточку пеньюара. Эйвери, точно кот, наблюдал за скольжением шелковой ткани. – Знаете, женщинам нравятся любовные утехи. Им не надо стимулировать себя, воображая, будто они любят, им не надо вести себя распущенно.
Она сказала лишь половину правды. Лора страстно желала его, однако она так же страстно хотела, чтобы исчезли подозрения и враждебность, разделявшие их, точно колючая изгородь. Лора тосковала по нежности и любви, по томному прикосновению его длинных пальцев к своей плоти, по его губам, терзающим ее тело.
– Тогда давайте, как вы выразились, спать вместе со всеми вытекающими отсюда последствиями. – Эйвери откинул одеяла, устроился на постели и уперся на одном локте рядом с Лорой.
Она не представляла, что в подобных обстоятельствах могла бы говорить столь откровенно с любым другим мужчиной. Однако от такой откровенности ей стало грустно на душе. Они могли бы насладиться вволю, многое доверить друг другу, если бы их не разделяло прошлое.
Лора знала, чего она желает, и хотела добиться от него ответной страсти, поэтому она смело сбросила с плеч шелковый пеньюар, запустила пальцы в его волосы и потянула к себе, добиваясь, чтобы он поцеловал ее. Эйвери подчинился, тут же проник ловкими пальцами внутрь пеньюара, что никак не вязалось с неторопливыми движениями его языка между ее губ.
Эйвери снял с нее пеньюар столь ловко, что Лора невольно улыбнулась. Одна теплая рука двинулась вниз по ее телу и оказалась между бедер. Она уже ждала его в полной готовности, что должно было вызвать смущение, если бы в ней осталась хоть капля стыда. Лора прижалась к ищущим пальцам, к его руке, но та исчезла. Эйвери устроился на Лоре, коленом раздвинул ее ноги и одним резким движением вошел в нее.
Испытав сильное возбуждение от такой неожиданности, Лора сомкнула ноги вокруг его бедер и заглянула ему в глаза. Эйвери закрыл глаза, его лицо ничего не выражало, шея напряглась. Он начал движения, не целуя ее, его руки неподвижно лежали на подушке по обеим сторонам от головы Лоры. Она старалась подстроиться под его ритм, чтобы отдалить наступавшую кульминацию. Вдруг Эйвери застыл, издал низкий стон, навис над ней и резко глубоко вошел в нее. Его лицо исказилось от наслаждения. Лора чувствовала, как Эйвери разрядился внутри нее, и прижалась к нему грудью, пока он лежал на ней.
Трепетавшее тело Лоры покалывало от неудовлетворенного желания, однако ей льстило, что Эйвери так страстно желает ее. Она потерлась щекой о волосы Эйвери, пока тот лежал, прижавшись лицом к ее плечу.
Вдруг Эйвери скатился с нее, встал с постели и надел халат.
– Благодарю, – вежливо сказал он, будто Лора налила ему чашку чая или вышила носовой платок. – Спокойной ночи, Лора.
Глава 18
Так продолжалось четыре дня и четыре ночи. Эйвери выказывал ей изысканную вежливость перед Алисой и слугами, спрашивал, какие изменения ей хотелось бы внести в обстановку дома. Вечерами он уделял внимание Алисе, вежливо выслушивал рассказ Лоры о том, как она провела день, вел безукоризненную светскую беседу за обедом.
Ночью он приходил к Лоре в спальню, делал все, чтобы полностью возбудить ее, что, к ее унижению, давалось ему очень легко, и удалялся к себе, стоило ему только утолить свою страсть. Лора рвала и метала, она испытывала неудовлетворение и не знала, что предпринять. Разве только приковать его цепями к своей постели. Она без стеснения говорила с Эйвери о физическом влечении, но у нее язык не поворачивался, чтобы просить его остаться и заняться с ней любовью так, как ей хотелось бы.
