Всю дорогу они ехали в полном молчании, хотя Филипп иногда бросал на нее взгляды, словно хотел что-то сказать, но так и не решался.
Старшие Эджвуды жили неподалеку, в новой части города. Их особняк мог конкурировать с домом сына в части элегантности и красоты, но внутренний дизайн был гораздо более современным.
Рэнди открыл дверь автомобиля, и дворецкий помог Алекс выбраться из машины. Филипп положил руку ей на спину, чтобы проводить к дому, и это простое прикосновение буквально прожигало ее насквозь. Ну почему ее тело реагирует таким образом, когда Филипп лишь невзначай касается ее? Это просто сводит с ума!
Вечеринка была в полном разгаре. Алекс приклеила дежурную улыбку и поприветствовала людей, которых весьма смутно помнила со свадьбы. В тот день ей было настолько плохо, что она едва помнила, что тогда происходило.
Сегодня же ее дискомфорт был связан с тем, что она боялась сказать или сделать что-нибудь неуместное. Значит, надо держать рот на замке и позволить Филиппу вести все разговоры. Он прирожденный оратор.
К ее удивлению, Филипп не остановился в центре компании, чтобы поболтать, а, едва кивнув знакомым, повел ее к почти пустой беседке с видом на бассейн. Он указал ей на плетеный диванчик:
– Присядь и отдохни, а я принесу тебе что-нибудь попить. Имбирный эль?
– Э-э… Да, конечно…
Она удивленно наблюдала, как Филипп прошел к бару у бассейна. Он ни разу не остановился, чтобы с кем-то поговорить, и направился прямо к ней.
– Хочешь чего-нибудь поесть? – спросил он.
– Что происходит? – выпалила она. – Зачем мы здесь, если ты ни с кем не общаешься?
Филипп присел на диванчик рядом с ней и посмотрел ей в глаза. Он не выискивал взглядом никого из тех, кто мог быть ему полезен, он полностью сосредоточился на своей жене.
– Потому что это вечеринка, и я подумал, что мы должны повеселиться. Вместе. А мы этого почему-то не делаем.
– Как правило, не делаем, – пробормотала Алекс. Точнее, из-за правил. У них не те отношения, в которых люди развлекаются вместе. Или как раз те? – Из чистого любопытства: что ты подразумеваешь под весельем?
Он улыбнулся, и земля ушла у нее из-под ног. Совсем как на предыдущей вечеринке.
– Сначала давай выпьем. Потом я могу рассказать тебе шутку, и ты рассмеешься. Мы вспомним свои любимые детские телепередачи и, возможно, к нашему разговору присоединится еще пара человек. Узнаем, разрешали ли нам родители смотреть подростковый сериал «Цветение» или считали, что нам такое смотреть еще рано, и мы смотрели его тайком от взрослых.
Алекс рассмеялась.
– Эй, я еще не рассказал тебе шутку.
– Мне было примерно семь лет, когда начали транслировать «Цветение». Правда, насколько я помню, меня в то время гораздо больше интересовали куклы, пони и котята.
– Тогда тебе определенно было слишком рано смотреть такие вещи, – улыбнулся Филипп, и Алекс забыла обо всем на свете. – Нашим детям запрещено будет смотреть что-то подобное до совершеннолетия.
Наши дети. Это прозвучало так… интимно. Ей хотелось удержать это ощущение и вдоволь насладиться им. И этого было достаточно, чтобы Алекс снова возвела оборону вокруг своего сердца.
– Послушай, тебе вовсе не обязательно сидеть тут со мной. Иди и пообщайся.
– Я могу это сделать в любое другое время, – отмахнулся он от ее комментария. – В воскресенье вечером я должен буду вернуться в Вашингтон, и я хочу провести время с тобой, пока у меня есть такая возможность.
В его взгляде была такая нежность, что Алекс мгновенно позабыла, почему должна обносить свое сердце колючей проволокой.
Алекс услышала шум у себя за спиной и неохотно оторвала взгляд от своего мужа. Обернувшись, она увидела, что его мать поднимается по ступенькам к беседке.
– Вот куда ты спрятал мою невестку, – воскликнула миссис Эджвуд и села в соседнее плетеное кресло. – Уф, я уж думала, мне сегодня вообще не удастся присесть. Спасибо за то, что выбрал такое тихое местечко, чтобы спрятаться.
– Что вы, мы вовсе не прячемся. – Чувство вины заставило Алекс начать оправдываться.
– Всегда пожалуйста, – улыбнулся Филипп. – Это лучшее место в доме, чтобы наблюдать за присутствующими.
Алекс искоса глянула на Филиппа. Он только что признался матери, что сознательно избегает людей на вечеринке? Обычно подобную бестактность допускала Алекс и каждый раз клялась себе, что такого больше не повторится.
Но его мать рассмеялась:
– Помнишь, когда ты был еще мальчиком, то всегда прятался на вечеринках именно здесь? На вечеринках, куда тебя не звали, потому что тебе пора было ложиться спать. Ты думал, что я не знаю, но Нана всегда держала меня в курсе.
– Нана была моей нянькой, – пояснил Филипп для Алекс, все еще с нежностью улыбаясь матери. – У нее было другое имя, но я не мог его правильно выговорить, так что я звал ее Наной.
– Шивон, ее звали Шивон, – припомнила миссис Эджвуд. – Она была прекрасной женщиной. Мы вместе растили Филиппа и заботились о нем: лечили разбитые колени и возили в школу, – рассказала она Алекс.
Алекс как зачарованная наблюдала за общением Филиппа и его матери. Между ними была связь, которая напоминала Алекс о ее близости с собственной мамой, но она была другой. Конечно, она любила свою маму, но к их любви примешивались другие чувства: вина и стыд за то, чему она подвергла свою мать. Ее мать так больше и не вышла замуж после того, как отец ушел от них, поэтому Алекс – все, что у нее есть.
И мать смогла вытащить Алекс из пучины саморазрушения. Если бы не она, она бы сейчас либо сидела в тюрьме, либо была мертва. Алекс всегда будет помнить о неоплатном долге перед мамой.
Связь между Филиппом и его матерью была совершенно другой. Они любили друг друга просто потому, что были настоящей семьей. Не из-за правил и обязательств – просто так. Это было видно по их взглядам, жестам, интонациям голоса.
В мире Алекс никогда не было такой любви. Ее отец ушел из семьи, ни разу не оглянувшись назад. Стоит ли удивляться, что сама Алекс теперь не верит в любовь? Или она просто избегала чувств, потому что никто и никогда не любил ее?
– Алекс, когда ты готова будешь подыскать няню, если тебе будет нужна моя помощь для собеседования – дай мне знать. – Миссис Эджвуд заботливо похлопала ее по руке.
Алекс ошеломленно смотрела на мать Филиппа. Няня? Она еще не загадывала так далеко вперед, но няня ей, безусловно, понадобится. Она физически не сможет работать по сорок часов в неделю и воспитывать двух детей сама, учитывая, что муж постоянно мотается в Вашингтон.
– Вы очень добры, миссис Эджвуд. Спасибо.
– О, пожалуйста, не называй меня миссис Эджвуд. Это прибавляет мне лет двадцать! – Она со смехом покачала головой. – Для семьи я Конни.
