Его я знал еще с тех пор, когда Моуринью возглавлял «Интер», и познакомились еще ближе, когда они с Моуринью работали в Мадриде. Однако в тот раз, увидев меня, Мораиш отреагировал со сложным чувством удивления и одновременно ужаса. Я уклонился от столкновения и был потрясен, когда он преградил дорогу, не давая мне идти дальше. Сначала я подумал, что он шутит, хотя вид у него был совсем не веселый. Я беззаботно сказал:
– Эй, Жозе, за такое полагается желтая карточка! Что ты делаешь?
Потом я повернул голову и тут же забыл о Мораише. На полу лицом вниз лежал Жозе Моуринью. Над ним хлопотали врач «Челси» Ева Карнейро и Гари Стейкер, администратор команды, который отвечает за связь с игроками. Теперь я понял, почему Мораиш пытался преградить мне путь и не дать заглянуть за угол. Он не хотел, чтобы я видел, что случилось с его боссом. Но теперь у него не осталось возможности мне помешать. Я тут же направился к лежащему на полу главному тренеру «Челси» и окликнул его:
– Эй, похоже, будет отличная статья!
Наградой мне были потрясенные лица Карнейро и Стейкера. Они лишились дара речи. А потом я услышал слабый, приглушенный, хриплый голос Моуринью.
– Нет-нет, никакой статьи, – сказал он. – Я в порядке.
Судя по его виду, он был совсем не в порядке, да и голос его звучал не так, как всегда, но с ним была врач, и по реакции всех окружающих было очевидно, что мне здесь не рады. Несмотря на яркую сцену, опасности для жизни Моуриньо явно не было, и я не хотел мешать доктору, поэтому обошел лежащего на полу Жозе и направился дальше.
Пока я сидел в гостиной и пил джин с тоником, заедая бесплатной закуской, я, конечно, думал о том, чему стал свидетелем, и гадал, что делать дальше. Как друг Жозе, я был обеспокоен; как журналист, пришел в состояние боевой готовности. Так или иначе, я с нетерпением ждал новостей. Конечно, в спортивном разделе не стоило писать о том, что Моуринью упал в коридоре отеля, где остановилась команда во время предсезонного турне; такая новость, скорее всего, попадет на первую полосу. Моуринью только что вернулся в «Челси» – и неожиданно упал. В чем дело? Закружилась голова? Насколько серьезно его состояние? Мне было о чем подумать. Я помнил скандал с незаконным переманиванием Эшли Коула в 2005 году и знал, что есть вещи, на которые просто нельзя закрывать глаза, как бы близко ты ни был знаком с участниками событий.
Хорошо, что мне не нужно было принимать решение немедленно; на моей стороне была разница во времени между Вашингтоном и Лондоном. Дневные выпуски газеты уже пошли в печать, так что статья в любом случае должна была появиться только завтра, в зависимости от того, что я выясню и какое решение в конце концов приму. Если у Жозе серьезные проблемы со здоровьем, такое невозможно замалчивать. Если дело не так серьезно, наверное, выгоднее будет все же промолчать, придержать сведения на том основании, что «происходящее во время турне остается в турне». Такой подход наверняка понравится Моуринью, его тренерскому штабу и «Челси». Видите ли, журналисту все время приходится колебаться между тем, чтобы писать обо всем, что он видит и знает, и одновременно стараться поддерживать долгосрочные и продуктивные отношения с тренерами вроде Моуринью и клубами вроде «Челси». Иногда тактичность и благоразумное умолчание впоследствии окупаются сторицей. Вы становитесь своим, доверенным лицом в группе, в клубе, и члены тренерского штаба ведут себя с вами гораздо более открыто и дружелюбно. Более того, вам первому сообщают самые важные новости. У нас с Моуринью установились прочные дружеские отношения, и мне не хотелось их портить. Однако, как в случае с Эшли Коулом, возможно, происходящее настолько важно, что я просто не имею права молчать? Я решил выпить еще джина и лечь спать – утро вечера мудренее.
Но еще задолго до ночи события начали развиваться стремительно. Когда я заказал вторую порцию джина с тоником, ко мне подошел Стив Аткинс, который отвечал в «Челси» за связи со СМИ. Он сразу же приступил к делу. Просил меня не писать о том, что я видел. По его словам, этого не хотел и сам Жозе. Далее Аткинс заверил меня, что Моуринью уже лучше, у него нет ничего серьезного и продолжения не будет.
Возможно, так все и было, но я не люблю, когда мне говорят, что делать и чего не делать. Я привык жить своим умом, не терплю, когда меня лестью или запугиванием подталкивают к тому или иному решению. Конечно, я понимал, что Аткинс просто делает свое дело, старается избежать утечки информации о том, что случилось с Жозе. Я изобразил негодование:
– Как давно мы с Жозе знакомы? Как давно мы с тобой знакомы? Думаешь, я способен написать о таком, не спросив вначале разрешения у Жозе и у тебя? Конечно нет! – Правда, я добавил: – Пока я ничего писать не буду. Дневные выпуски уже ушли в печать, так что беспокоиться не о чем… Но мне обязательно нужно будет поговорить с Жозе!
Мне не пришлось долго охотиться на Моуринью: он сам меня нашел. Я заметил, что он улыбается немного смущенно. Не помню, что конкретно он тогда сказал, но суть его объяснений сводилась к следующему. Ничего страшного не произошло. По пути в номер у него закружилась голова, и он упал, но быстро пришел в себя. Произошла накладка. Жозе уже давно принимает лекарство от болей в спине. Во время турне он сорвал голос, и врач выписал ему другое лекарство, которое, как оказалось, плохо взаимодействует с таблетками «от спины». В результате он утратил способность ориентироваться в пространстве. После того как все прояснилось, он чувствует себя нормально.
Великолепно, загадка разгадана, и мне осталось принять легкое решение: сделать вид, что ничего не было. Конечно, я понимал, что новость привлекла бы к себе внимание и ее высоко оценили бы в газете. Однако я всегда стараюсь мыслить на перспективу, выстраивать отношения с тренером и с клубом. Одноразовая сенсация не принесет особой радости, если заинтересованные лица сделают так, чтобы эта сенсация стала для меня последней; впоследствии мне можно будет не рассчитывать на их поддержку. Такие сенсации можно сравнить с голом в свои ворота. Поэтому я принял решение забыть о том, что видел, справедливо считая, что впоследствии буду вознагражден – и, скорее всего, не однажды.
Так и оказалось. Когда я спросил Аткинса, могу ли я записать эксклюзивное видеоинтервью с Фрэнком Лэмпардом о возвращении Моуринью и о предстоящем сезоне, он с готовностью согласился. Лэмпс был великолепен: мы отсняли видеоинтервью, которое появилось на нашем сайте; кроме того, разместили запись на целый разворот. Замечательно, Стив, спасибо! И позже, когда я попросил у Аткинса разрешения записать такое же интервью с Моуринью, он снова с готовностью согласился, хотя и предложил подождать до конца турне, потому что Жозе уже дал целый ряд интервью американским и английским СМИ. Стив намекал на то, что он старается осчастливить все средства массовой информации, но я получу свой шанс в самом конце.
Поэтому я не спешил, ждал своей очереди. И вот в самом конце турне, когда до начала нового футбольного сезона оставалось несколько дней, я записал большое эксклюзивное интервью с Моуринью. Все прошло блестяще. Полчаса Жозе пространно рассуждал о судьбе, удаче, семье и футболе. Интервью вышло таким длинным и таким хорошим, что мы разделили его на три части и публиковали в течение недели на сайте и в бумажном выпуске. Игра на перспективу окупилась для нас всех – Стив оказался верен своему слову, превосходно справился с трудной задачей, а Жозе выступил с блеском, добившись того, что внимание сосредоточилось не на его здоровье, а на других вопросах. Ну а я получил прекрасное интервью, после которого мой шеф еще много недель рассыпался в похвалах.
