– Здравствуйте! Удобно вам говорить? – «контора», как всегда, демонстрировала отменную, дистиллированную вежливость.
– Да, да, слушаю! – с готовностью ответил Евсевий.
– Вас из УФСБ безпокоят, Кереметин Игорь Анатольевич. Владыка, вы не могли бы мне уделить завтра время, не более тридцати минут?
– Да, конечно!
– Когда вам удобно?
– Лучше всего после часу, – честно ответил Евсевий.
– Хорошо, большое спасибо!
И, действительно, в тринадцать ноль пять в приемной появился скромный, еще сравнительно молодой человек в неизменном костюме и при галстуке – один из сотрудников местного отдела по борьбе с терроризмом и защите конституционного строя. В ФСБ он пришел работать недавно и имел всего лишь лейтенантский чин. Но сам факт того, что гэбист прибыл лично, выучил слово «Владыка» и именно так именовал архиерея, указывал на то, что Евсевию госбезопасность решила оказать некое уважение. Да и миссия Игоря Анатольевича Кереметина была совсем простой, курьерской – передать бумагу с просьбой о развертывании миссионерской работы среди китайцев, ну и, как обычно, кое-что на словах.
Он очень вежливо поприветствовал архиерея, после чего был приглашен в кабинет.
– Слушаю вас внимательно! – с улыбкой сказал ему Евсевий.
– Владыка, – начал Кереметин, мягко, почти смущенно улыбаясь. – Мне поручено передать вам некоторые предложения относительно вашей деятельности… Разумеется, они носят исключительно рекомендательный характер. Так сказать, наши пожелания!
Преосвященный с понимающим, серьезным выражением лица кивнул. Кереметин подтянул из-под ног повыше, к животу, черный кожаный кейс, вытащил оттуда сцепленные книжной скрепкой два листка с отпечатанным на принтере текстом и передал Евсевию. Тот начал их читать, одновременно слушая Кереметина.
– Мы с большим вниманием и уважением относимся к той деятельности, которую осуществляет Русская Православная Церковь. В первую очередь, конечно, нас интересуют те ее аспекты, которые связаны с патриотическим воспитанием… Поверьте, Владыка, мы очень высоко оцениваем соответствующую работу, которую осуществляет епархия и вы лично…
Архиерей еще раз многозначительно кивнул, стараясь демонстрировать благодарность и понимание.
– Со своей стороны мы бы хотели, – продолжал гэбист, – чтобы вы распространили свою деятельность и на китайцев, которых сейчас в Мангазейской области стало много и, возможно, будет еще больше. Подобная работа, к тому же… Насколько я знаю… Вполне ведь согласуется с учением Русской Православной Церкви?
– Да, само собой, – ответил Евсевий. – Православная Церковь, Русская Православная Церковь всегда вела активную миссионерскую работу. В самых разных странах, и в Китае, и в Японии тоже. И, конечно, среди тех иностранцев, кто находился в России. Прямо говоря, мы собирались в будущем более активно заниматься миссионерской деятельностью. Но ведь нужно понимать, – здесь голос архиерея приобрел немного вкрадчивый, почти интимный оттенок. – Такая работа требует серьезных сил. Серьезной подготовки. Нужны священнослужители, обладающие необходимыми знаниями, имеющие соответствующее образование. Вообще нужны люди. Нужны, конечно, и средства. А мы сейчас, как вы, наверное, знаете, занимаемся строительством кафедрального собора, и все наши силы брошены туда.
– По этому поводу я могу вас заверить, – на лице Кереметина появилась довольная улыбка, столь типичная для чекистов, особенно начинающих: улыбка человека, ощущающего себя представителем огромной и ничем не сдерживаемой силы, – что мы, со своей стороны, окажем вам всю необходимую помощь.
– Ну что ж… – неуверенно произнес Евсевий.
– Владыка, вы понимаете, конечно, что я не от себя лично говорю… – напористо продолжил фээсбист. – Что это позиция нашего руководства. Так вот, позиция эта такова, что мы, со своей стороны, готовы будем оказать вам всестороннее содействие. Связанное, в том числе, со строительством кафедрального собора, организацией работы среди китайцев да и всеми остальными вашими нуждами. Конечно, всех проблем мы решить не можем, но к нашему мнению пока еще прислушиваются. И власти, и бизнес.
– Что ж, миссионерство – дело благое, – очень серьезно произнес Евсевий. – У нас самих сейчас силенок для ведения серьезной миссионерской работы маловато, но если вы готовы помогать… То, Бог даст, что-нибудь и выйдет!
– Замечательно! Спасибо! – сказал Кереметин.
– Да что там, вам спасибо! – ответил Евсевий. – Слава Богу, что сегодня мы с вами о таких делах, действительно важных, а я скажу, не просто важных, но богоугодных, ведем разговор, договариваемся… Слава Богу!
– С нашей стороны, последняя просьба… – начал Кереметин, после чего сделал небольшую паузу. Архиерей посмотрел на него вопросительно.
– Разумеется, это ваше внутреннее дело, и мы не намерены в него вмешиваться… Но нам бы очень хотелось, чтобы работу с китайскими гражданами со стороны епархии курировал отец Кассиан.
Евсевий мысленно усмехнулся, услышав слово «курировал» – слово, в России в XX веке приобретшее особое и двусмысленно-мрачное звучание.
– Мы знаем отца Кассиана как очень ответственного, патриотически настроенного священника, как хорошего организатора. И некоторые, так сказать, технические вопросы, на наш взгляд, нам было бы проще всего решать с ним, – завершил Кереметин.
– Что-о же, – медленно, по обыкновению начав растягивать слова, ответил Евсевий. – Отец Кассиан – наш благочинный, секретарь Епархиального управления. Правильнее всего, конечно, будет, если этим займется он.
– Тогда у меня все! – заявил Кереметин. – Спасибо, Владыка, что уделили время!
Проводив гэбиста, Евсевий еще на несколько раз перечитал принесенные им бумаги. Суть предложения была предельно ясна. ФСБ хочет использовать Православную Церковь в Мангазейской области в качестве пропагандистского инструмента для работы с китайцами. И за это обещает свое покровительство, которое сейчас будет как нельзя кстати. Строительство кафедрального собора шло не останавливаясь, но вся схема держалась, что называется, на живой нитке. Строительно-монтажное предприятие постоянно работало в долг. И хотя руководство оного СМП было настроено вполне лояльно, но на одной лояльности, без копейки поступлений, долго функционировать не могло. А прекращать работы никак нельзя: если сейчас стройка встанет, то встанет она очень надолго. И областные, и городские власти с удовольствием ее законсервируют, и под абсолютно законным предлогом: нет денег. И превратится новый Казанский собор в долгострой, который может простоять без движения и год, и два, и три, и пять лет, и десять… И все это время он, Евсевий, будет сидеть здесь, на мангазейской кафедре. Что ему не особенно улыбалось. Поэтому вся деятельность Евсевия напоминала работу дежурной пожарной бригады в зоне массового бедствия: в режиме нон-стоп приходилось бросаться то на один край, то на другой – только не с целью тушения пожаров, а в поисках хоть каких-нибудь денег. Евсевий был вынужден метаться между госучреждениями – городскими, областными и федеральными – и бизнесом, постоянно встречаться с разным чиновным, военным или железнодорожным начальством, когда ехать, а когда и срочно лететь для переговоров с теми или иными предпринимателями. Чаще всего эти встречи давали не слишком много. Но в последний момент какие-то деньги все-таки появлялись и этого хватало, чтобы пригасить задолженность и продолжить строительство. Но долги тут же начинали расти по новой, и беготня по спонсорам и благотворителям выходила на новый круг.
