Юрий Максимович, с которым спешно созвонился отец Кассиан, жил в микрорайоне, стоявшем у самой кромки леса, в двух километрах от ближайшей сопки. А работал он – точнее, служил – в Федеральной службе безопасности, в отделе по борьбе с терроризмом и защите конституционного строя. Был он уже немолод, имел подполковничьи погоны и среди прочих своих служебных функций выполнял обязанности куратора агента, носившего оперативный псевдоним «Киевлянин». По паспорту – Василия Васильевича Васильева, в Мангазейской епархии известного как отец Кассиан. Псевдоним «Киевлянин» ему выдумал в свое время первый куратор, Юрий Иванович (тот самый, который его и завербовал), в память о том, что Васильев некогда окончил военное училище в Киеве. Когда Юрий Иванович уволился из ФСБ, куратором Киевлянина стал другой, но тоже весьма опытный фээсбист.
Юрий Максимович и отец Кассиан взаимодействовали уже более шести лет и за это время успели неплохо друг друга узнать. Было у них и свое излюбленное место встречи – поворот с шоссе, выходившего из Мангазейска в сторону Хабаровска, на грунтовую дорогу, идущую в лес. Эту точку Юрий Максимович облюбовал после того, как у тогда еще отца Василия под рукой появился автомобиль. Выходило очень удобно: поворот этот находился всего в пяти километрах от того дома, где жил Юрий Максимович, но и отец Кассиан мог доехать туда от Свято-Иннокентьевского храма минут за двадцать-тридцать. Мангазейцы, пешком прохаживавшиеся по лесу, так далеко не забредали. А кроме того, в здешнем сосняке, в силу природных особенностей, практически не было подлеска, и потому он легко просматривался в любую сторону. В общем, место для встречи было идеальное – и добираться легко, и спокойное, и тихое, и вдали от посторонних глаз и ушей. А если, паче чаяния, носитель таковых глаз и ушей все-таки появится, то заметить его можно издалека.
Отец Кассиан приехал даже чуть раньше, чем предполагал. Сбавив скорость, он съехал на грунтовую дорогу, прокатился еще метров триста и заглушил мотор. Несколько секунд подождал, оглянувшись по сторонам, и спрыгнул на землю. Как бы ни была сурова весна в Восточной Сибири, но сейчас, в пасхальные дни, ее присутствие ощущалось и в Мангазейске. На улицах исчез снег, окончательно уступив место неизменной степной пыли. Днем, когда солнце высоко стояло в небе, можно уже было пройтись без шапки, не рискуя отморозить себе уши или мозги. Но здесь, в лесу, все еще оставался тонкий слой чуть подтаявшего снега – и не такого, как в городе, а чистого, идеально белого. Отец Кассиан, услышав, как хрустит под его ногами тонкая снежная корочка, вдруг поймал себя на мысли: «Зима прошла, а я и на природе не был. А когда был?..»
От этих мыслей его отвлек шум мотора – Юрий Максимович, как всегда, прибыл по расписанию.
– Ну, здравствуйте, Василий Васильевич! – поприветствовал он Киевлянина. Во время их оперативных встреч чекист всегда называл его только по имени-отчеству – и только по мирскому имени. В какой-то момент отец Кассиан начал угадывать глубокий и, в сущности, зловещий смысл этой манеры. Его священнический сан, его монашество и монашеское имя – все это было для «уважаемого Юрия Максимовича» всего лишь реквизитом, необходимым на сцене. Здесь же, когда режиссер беседовал со своим актером, эта мишура была излишней.
– Здравствуйте, Юрий Максимович! – пожал руку своего куратора отец Кассиан.
– Рассказывайте, что у вас неотложного стряслось…
Благочинный рассказал.
Фээсбист озадаченно покачал головой.
– Да, неприятная ситуация… – сказал он после короткого раздумья. – Извините за вопрос, Василий Васильевич, а вы куда эти деньги собирались потратить? Я, конечно, понимаю все, деньги всегда нужны, но все-таки?
Благочинный недовольно пошевелил крыльям носа, слегка фыркнул и ответил:
– Да они не мне нужны. В основном, не мне, – поправился он. – Черные кассы запретили. А как приход содержать? У меня храм в самом центре стоит, а не где-нибудь в деревне. Нужен ремонт. Регулярный ремонт. Если запущу – ни в епархии, ни в городской администрации по головке не погладят. Объект историко-культурного наследия как-никак. Ну и, положим, не только храм. Я, конечно, монах, но двое моих сыновей никуда не делись. Их мне тоже как-то надо поднимать. Я им отец, в конце концов! Опять же монастырь…
Юрий Максимович дослушал его, не перебивая.
– Да-да, я понимаю… Вы извините, что такие вопросы задаю. Сами знаете, работа у нас такая – вопросы задавать! – тут чекист позволил себе улыбнуться. – Скажите… Ведь ваш епископ – он же вроде не дурак?
Отец Кассиан отрицательно мотнул головой:
– Нет. Не дурак. Неглупый, во всяком случае.
– Не дурак… – задумчиво произнес Юрий Максимович. – Тогда почему же он так отреагировал? Не так уж сложно было догадаться, что вся эта комбинация с дизелем делалась с учетом вас. И что без вас мы бы это не стали проворачивать…
– Думаю, под горячую руку попало, – ответил отец Кассиан. – В другой ситуации, может, и мимо бы пронесло. А тут он уж больно разозлился.
– А с чего разозлился?
– Не знаю… Денег в епархии вечно не хватает. Да мало ли с чего! Мозоль дверью придавил.
– Может быть, может быть… – все также задумчиво произнес Юрий Максимович. Действия архиерея его не устраивали никоим образом. Вся схема с привлечением епархии для проведения операции с китайцами строилась на том расчете, что с церковной стороны ее будет контролировать Киевлянин. Заменять его каким-то другим попом было просто абсурдно. Меж тем Евсевий решил сделать именно это, ибо после запрета в служении и отставки отец Кассиан от руководства миссионерской работой будет неизбежно отстранен. Сам того не понимая, архиерей начал рушить разработанную мангазейскими чекистами схему.
– Со своей стороны мы, конечно, сделаем все, что можем, – сказал Юрий Максимович. – Но я бы хотел обратить ваше внимание на две вещи.
– Слушаю, – мрачно ответил отец Кассиан.
– Первое. Как я уже сказал, мы все, что от нас зависит, сделаем. Но надо иметь в виду, что возможности наши сейчас ограничены. Эх, лет так двадцать назад мы бы этот вопрос быстро порешали!.. – отвлекшись, немного мечтательно заметил фээсбист. – Один звонок уполномоченному, и все… Впрочем, и вопроса бы такого не возникло. Но сейчас другие времена. Имейте в виду: если ваш епископ совсем упрется рогом, то мы с ним ничего сделать не сможем. Конечно, мы все необходимое предпримем, но абсолютной гарантии я вам дать не могу.
Благочинный кивнул.
– Второе. Вы знаете, Василий Васильевич, что мы все, и я лично, очень вас ценим. Вы очень много полезного делаете, поверьте, мы об этом помним. Но все же прошу вас учесть: мы раз можем вас вытащить, еще раз на вашего епископа надавить. Но до безконечности так продолжаться не может! Так что вы там как-то поумереннее, что ли, действуйте… Подипломатичнее… Я все понимаю: и насчет монастыря, и двух сыновей (сам отец!), и в ваши дела, и тем более в ваш карман не лезу. Но все-таки прошу. Настоятельно прошу: поаккуратнее будьте!
