Там, на небольшом, фактически сельском приходе он провел месяц с небольшим. Нужно было ехать в Мангазейск, проведать маму, которая, казалось, от его болезни мучилась больше, чем он сам.
Мать, конечно же, очень была ему рада, старалась угодить во всем, а о болезни – к тому времени неизбежно смертельной – не упоминала. И ей, и Игорю было ясно, что врачи уже не помогут, что ничего хорошего уже не случится. И хотя сейчас он чувствует себя сравнительно неплохо (даже боли на время прекратились), через несколько месяцев, а может, и через несколько недель, его ждет смерть.
Несколько дней Игорь провел рядом с матерью, практически не выходя из дому, стараясь не упустить ни единой минуты общения с этим единственным по-настоящему близким ему человеком. А потом, чтобы внести окончательную ясность, он тайком собрал все свои медицинские справки и бумаги с данными анализов, сказал маме, что отправляется повидать одного своего друга – он назвал имя человека, с которым не виделся уже лет пять, мать поняла, что он говорит неправду, но сделала вид, что поверила – и отправился в больницу.
После осмотра и рентгена врач велел явиться через трое суток, за точным результатом. Что Игорь и сделал.
Доктор, будучи знаком с его историей болезни, старался с ним держаться максимально корректно и излучать оптимизм (отчего становилось уже совсем тошно), но все же был чем-то явно недоволен. Он смотрел снимки на свет, вновь брал в руки длинные белые бумажки с какими-то латинскими буквами и цифрами, и раздраженно говорил:
– Ерунда какая-то!.. Не может этого быть… Кретины! – добавил он уже определенно яростно.
– Что-то не так? – осторожно поинтересовался Игорь.
– Да они ваши анализы перепутали. И снимки к тому же, – раздраженно сказал врач. – Все придется заново делать.
Игорь вздохнул. Процедура эта была не самая радостная, но альтернативы не было.
– Извините, – даже и не без некоторого смущения сказал врач. – Я проконтролирую, чтоб больше такой ерунды не было.
Все повторилось снова – рентген, анализы и трехдневное ожидание. И вновь Игорь под предлогом встречи с мифическим другом покинул дом и вновь пришел к тому же врачу. На этот раз доктор был искренне радушен и заинтересован.
– Скажите, ваша фамилия действительно Кулагин? – спросил врач.
– Да, – удивленно ответил Игорь. И он доктора, и доктор его давно уже запомнили, и вопрос прозвучал как минимум странно.
– Простите, что переспрашиваю… Когда прошлый раз мы рентгеновский снимок делали, я подумал, что в лаборатории чего-то намудрили. В этот раз специально все проверяли, но результат тот же.
– Какой? – нетерпеливо спросил Игорь.
– Я вас поздравляю: вы абсолютно здоровы! – врач улыбнулся искренне и радостно.
– Я… здоров? – переспросил Игорь.
– Совершенно верно. Вы здоровы. Честно говоря, я сначала не поверил: такое ощущение, что вы никогда и не болели. А вот, однако же!.. Скажите, где вы лечились?
– Я? – переспросил Игорь. Голос врача доносился как будто откуда-то издалека, а земля под ногами ходила ходуном, как после долгой верховой прогулки или основательной морской качки. Привычные бело-голубые краски больничного кабинета – врачебные халаты, ширмы, старая кафельная плитка как будто изменились, стали необычными и яркими. Голова немного кружилась, и Игорь чувствовал, что отвечает невпопад, и понимал, что по-другому он сейчас ответить не сможет.
– Вы, разумеется! – врач снова улыбнулся.
– Я нигде не лечился…
– То есть как? – доктор чуть наклонил голову и удивленно посмотрел на него исподлобья. – Вообще нигде?
– Нигде. Только у вас…
– Кхм… – недоуменно кашлянул врач.
На несколько секунд в кабинете стало совсем тихо. Врач снова кашлянул и заговорил опять:
– Если вы лечились у каких-то специалистов, мне, да и моим коллегам, было бы интересно знать, у каких. Или же это была, как сейчас говорят, нетрадиционная медицина?
– Нетрадиционная медицина была, – уже довольно твердо ответил Игорь. – Но она мне не помогла.
Врач кивнул и спросил снова:
– Тогда что же, все-таки? Надеюсь, не секрет?..
– Нет… Это чудо… Божие чудо.
Доктор снова поглядел на него исподлобья, и во взгляде его читался скепсис и тот характерный страх, который возникает у всякого человека, говорящего с сумасшедшим.
– Так вы нигде не лечились? – снова спросил доктор.
– Нет, нигде, только у вас.
– Н-да… Необычно. Очень необычно… Ну да главное, что вы теперь здоровы! Живите, не болейте, радуйтесь жизни!
Для Игоря было очевидно: его выздоровление – это чудо Божие, которое свершилось именно тогда, когда он пришел в Православную Церковь. Именно этот момент и стал моментом его подлинного, так сказать, полноценного религиозного обращения. Православие для него перестало быть логическим, интеллектуальным выбором, еще одной станцией на длинном до безконечности пути религиозных исканий. Отныне оно явилось мистической реальностью, ощущаемой не менее остро и непосредственно, чем реальность вещественная. С окружающего мира как будто спали покровы, и Игорь его видел отныне таким, каким он описан в трудах Отцов Церкви: вот действия ангельских сил, вот плоды молитвы, а вот козни духов злобы поднебесной…
Соответственно, и образ жизни, и жизненные приоритеты Игоря изменились кардинально. О том, чтобы возвращаться к работе инженера или еще какого-нибудь «компьютерщика», не могло быть и речи. Отныне он хотел быть исключительно и только при Церкви – в любом качестве, в полном соответствии с поговоркой, бытовавшей в Московской Патриархии в 1970-е годы: «Хоть колом, да в церковной ограде торчать».
Он снова вернулся на приход в Тафаларской республике, который покинул для того, чтобы съездить в Мангазейск и узнать о своем излечении. Несколько лет служил в этом храме алтарником, а равно и чтецом, и уборщиком, и всем, кем нужно. А вскоре после того, как Владыка Евсевий был назначен на мангазейскую кафедру, написал ему письмо с просьбой, если возможно, определить его на жительство в какой-либо монастырь, ибо монастыри, по слухам, должны были вскоре начать открываться…
Письмо без ответа не осталось: Владыка Евсевий велел прибыть в Мангазейск для личного знакомства. Что Игорь и сделал, когда в очередной раз навещал свою мать.
Встреча эта врезалась ему в память во всех подробностях, чрезвычайно ярко. По характеру своему он был человеком скромным, даже стеснительным; а теперь, когда ему предстояла встреча с епископом, носителем уникальной духовной власти – теперь он стал и вовсе робким.
– Вы куда? – недовольно и громко буркнула Наталья Юрьевна, когда он открыл дверь Епархиального управления и неловко поклонился ей. Там, на обычном приходе в Тафаларской республике, нравы были простые, и все давно было понятно. А как вести себя здесь, вблизи владычного кабинета, внутри коего находился сам преемник апостолов, Игорь не понимал. И епархиальные сотрудники казались ему не взбалмошными тетками и бедно одетыми мужиками с мешками под глазами, а почти ангелами, с огненными мечами в руках охраняющими покой князя Церкви.
