– Долго ржал, – доверительным полушепотом добавляли знакомые.
Так что проблему можно было считать исчерпанной, хотя «осадочек» оставался.
В любом случае, в тот момент, когда архиерейская «Волга» под колокольный звон отъезжала обратно в Мангазейск, Евсевий не видел ни одной силы, способной сковырнуть почти всесильного протоиерея, который в самом скором будущем может отрезать у него половину епархии. И больше половины доходов, которые сейчас, во время строительства кафедрального собора, были так необходимы…
* * *
Настенные часы пробили девять вечера. Прошло уже четыре дня, как Евсевий приехал в Мангазейск из Кыгыл-Мэхэ. День оказался суматошный, как и предыдущий, и теперь, вернувшись в свою комнату-келью, он рассчитывал хоть немного передохнуть. Он было уже собрался присесть на свою кровать, как за дверью раздалось гнусавое бормотание: Георгий читал Иисусову молитву.
– Аминь! – устало сказал архиерей.
– Владыко, там отец Василий, – сказал, приоткрыв дверь, келейник.
– А чего ему надо? – Евсевий был человеком довольно сдержанным, и этот вопрос говорил о весьма высокой степени его раздражения.
– Говорит, что-то срочное…
– Ну, если срочное… – устало сказал Евсевий и неспешным шагом вышел из комнаты.
Еще когда он спускался по лестнице, мангазейский благочинный, стоявший на первом этаже, заметив его, начал говорить:
– Простите, Владыко! Срочные новости. Из Кыгыл-Мэхэ.
– Из Кыгы-ы-ыл-Мэхэ? – удивленно, растягивая слова, сказал архиерей. – Что такое?
Вместо ответа отец Василий протянул ему два листа с какими-то распечатками.
– Это откуда? – спросил архиерей.
– Сергеич только что из Интернета вытащил. С сайта их информагентства. Тафалар-Инфо вроде бы.
Так называлось молодое информационное агентство, первым в Тафаларской республике освоившее Интернет. И у него было две особенности. Во-первых, там очень оперативно размещали новости, во-вторых, его редакторы немного дружили с «Тафалаар Хоолой».
– «Священник-педофил», – прочитал вслух Евсевий. И дальше начал уже читать молча: «Благочинный Тафаларского благочиния РПЦ МП Виктор Джамшадов растлевал воспитанников православного приюта». Далее, не скупясь на яркие краски, излагалась суть дела: сегодня в одно из кыгыл-мэхинских отделений милиции поступило заявление от тринадцатилетнего подростка, сироты, который на протяжении последнего года жил при Свято-Троицком храме у отца Виктора. Подросток утверждал, что сначала Джамшадов ему очень нравился: был очень заботливым, добрым, всячески помогал – в общем, скоро он начал относиться к нему, как к своему родному отцу. А потом начались сексуальные домогательства, а затем мальчика изнасиловали…
Дочитав, архиерей велел Георгию принести рясу; набросив ее на плечи, он вместе с благочинным отправился к себе в кабинет.
Шинкаренко был еще на месте: он как раз верстал очередной номер «Православного Мангазейска» (ибо был не только главным редактором, но и дизайнером, и верстальщиком в одном лице). В такие дни он всегда засиживался на рабочем месте до поздней ночи. Именно по этой причине он и обнаружил в сети только что появившуюся на Тафалар-Инфо новость.
– Сергеич! – сказал архиерей, завидев Шинкаренко, встающего со своего кресла. – Зайди-ка ко мне в кабинет!
Шинкаренко и отец Василий вошли следом за архиереем, который не стал садиться сам и не предложил присесть им.
– Что это за… Тафалар-Инфо? – спросил архиерей у Шинкаренко, заглянув в распечатку.
– Информационное агентство, – коротко ответил тот.
– Серьезное? Доверять можно?
– С гнильцой. Но откровенную дезу они не гонят, – честно сказал Шинкаренко.
– Ты что скажешь? – обратился Евсевий к благочинному.
– Сергеич тут прав, – коротко ответил отец Василий.
– В чем прав? Что Джамшадов насильник?
– Нет, Владыка! – не выдержав, вмешался Шинкаренко. – Можно быть уверенным только в том, что какой-то подросток действительно подал заявление в милицию на отца Виктора. Более-менее уверенным. А не в том, что протоиерей Виктор Джамшадов – педофил. Я лично уверен в обратном, – твердо сказал Шинкаренко. С отцом Виктором он был знаком давно, и их отношения были если не дружескими, то приятельскими.
– Дыма без огня не бывает… Не бывает! – сказал Евсевий, небрежным жестом бросив распечатку на стол. И, постояв еще немного, добавил: – Ладно, Сергеич, я тебя отвлек, занимайся, чем ты там занимался…
И когда Шинкаренко вышел, Евсевий наконец сел за свой стол и обратился к благочинному:
– Вот что, отец Василий! Немедленно подготовь указ о запрещении в священнослужении протоиерея Виктора Джамшадова. Понял?
– Благословите! – в обычной своей манере, будто каблуками сапог щелкнув, ответил благочинный.
– И в том же указе обязательно – понимаешь? – обязательно укажи, что он снимается с должности благочинного, – добавил архиерей.
– Благословите!
– И еще. Как только указ напечатаешь, сразу же мне на подпись. Прямо сейчас. А потому сразу съезди на почту и отбей телеграмму в Тафаларское благочиние, где напиши: протоиерей Виктор Джамшадов запрещен в служении и снят с должности благочинного. Понял?
– Да, Владыко! Благословите!
– Все, – сказал Евсевий и чуть махнул рукой, давая понять, что разговор окончен.
За отцом Василием захлопнулась дверь, а епископ Евсевий погрузился в раздумья. Кажется, все складывается чрезвычайно хорошо. Хорошо в том смысле, что маститый протоиерей оказался педофилом? Нет, это, конечно, нехорошо, это просто отвратительно. Радовало другое: теперь появился железобетонный повод для того, чтобы скинуть его с тех высот, куда он забрался. Уж тут-то не прикопаешься! Изнасилование, да еще и мальчика, да к тому же и сироты из собственного приюта!.. Теперь-то никто не сможет сказать, что Джамшадова гонят из-за интриг по причине архиерейской немилости! Ох, и весело же теперь придется всем его высокопоставленным друзьям-покровителям! Включая сюда и Егоршина! Опекали-пригревали, и кого, оказывается, пригрели? Гомосексуалиста! Педофила! Да, после такого позорища им надолго придется заткнуться про свою «Кыгыл-Мэхинскую епархию»… Спекся их несостоявшийся епископ! А Мангазейская епархия как включала, так и будет в себя включать и Мангазейскую область, и Тафаларскую республику.
Огромная проблема, возникшая было на пути строительства кафедрального собора, исчезла сама собой. «Слава Тебе, Господи!» – мысленно произнес Евсевий, и вдруг ужаснулся своим словам: за что он благодарит Бога? За то, что его священник оказался содомитом? Уж не кощунствует ли он, архиерей? На несколько секунд ему стало тошно и очень-очень страшно…
Ведь появилось новостное сообщение, появилось обвинение… Но обвинение нужно еще доказать. А что если это клевета? Что если вообще все дело заказное, а парнишку просто купили или подговорили, может, отец Виктор просто в очень уж недобрый час поругал его или дал подзатыльник? Подросток есть подросток, с него станется… Архиерей начал вспоминать, как вел себя, в том числе и с детьми, отец Виктор. Во время учебы в семинарии, и после нее, и даже наместником в монастыре Евсевию неоднократно доводилось наблюдать гомосексуалистов. Некоторые из них были явными, некоторых, наоборот, обычному человеку было трудно распознать. Но в поведении всех их проявлялись какие-то точки, какие-то узловые моменты, когда их натура перла наружу. Очень часто, кстати, такой точкой и моментом истины оказывалось общение с детьми. Для опытного глаза (а у Евсевия он был опытный) идентифицировать «проблемного» персонажа было не так уж и трудно.
