Скоро новорожденный собор должен появиться в этом мире. И, как и младенца, принять его должны заботливые, но твердые руки. Сейчас, по мнению Евсевия, необходимо добавить твердости, дабы удержать драгоценное дитя. И теперь он был уверен: он нашел тех, кто эту твердость сможет обезпечить.
Глава 9
Мигранты и фронда
– Н-да, – с многозначительной грустью сказал Евсевий, небрежно отбрасывая от себя на столешницу лист с несколькими абзацами текста. – Еще поссорит меня с Амфилохием…
Благочинный, притащивший архиерею эту распечатку, молча ожидал владычного вердикта. Но не дождался.
– Что-то еще? – спросил Евсевий.
– Нет, Владыко! – ответил отец Василий.
Архиерей чуть кивнул головой, давая понять благочинному, что он может идти.
Распечатка, по меркам Мангазейской епархии, была необычной, даже скандальной. На дворе стояла осень 2002-го года, и в Епархиальном управлении на «ты» с Интернетом был только Шинкаренко. А уж чтобы в сети проявляли какую-то активность священнослужители – об этом и речи не было, слишком это казалось далеким, сложным и ненужным.
Однако теперь в Мангазейской епархии появился интернет-активный поп. Причем активность его становилась именно что скандальной. Неделю назад в Мангазейск прибыл новый священник, до этого служивший в кафедральном городе той епархии, в которой Евсевий, до своего епископства, был наместником в монастыре. И служил он в одном из тамошних старых соборов, имел определенный круг почитателей и считался даже интеллектуалом. И даже не вполне безосновательно: он окончил семинарию и духовную академию, а до того успел три курса проучиться на местном филфаке. Уже будучи священником, приобрел известность благодаря своей активности на интернет-форумах, где он как бы занимался миссионерством и даже завел свой простенький сайт, тоже как будто миссионерский.
И жил бы отец Евгений Панасюк в свое удовольствие, служа по расписанию и в свободное время упражняясь в проповедях на просторах всемирной паутины, если бы в 2002 году не сменился в епархии правящий архиерей. Старенький архиепископ Михаил, рукоположенный в 1992 году, к тому времени совсем состарился и ушел на покой. В последние несколько лет, по причине постоянных проблем со здоровьем, он толком не занимался епархиальными делами, и его духовенство начало входить во вкус безконтрольного, полуанархического существования. Но наконец Синод решил отправить Владыку Михаила на заслуженный отдых, и на его место из одной из западносибирских епархий прибыл новый епископ, Амфилохий, сорока с небольшим лет. Виды на дельнейшую архиерейскую карьеру у него имелись самые серьезные, а потому и планы были масштабные. К тому же вместе с ним с прежнего места службы приехало около тридцати человек – священников, диаконов и иподиаконов. Все они смотрели на новую свою епархию откровенно голодными глазами. В общем, зачистка поляны стала неизбежной.
Поскольку Панасюк служил настоятелем в одном из старейших соборов в кафедральном городе (он же областной центр), то он сразу же попал в группу риска. Вернее сказать, он был приговорен с момента прибытия нового архиерея. Отца Евгения любил небольшой кружок местной околоцерковной интеллигенции, немного знала и интеллигенция нецерковная, которой изредка попадались его заметки в местной прессе о православных праздниках, важности посещения богослужений и т. п. Что же касается клириков, то среди них он не был особо популярен. Но самое главное, имея некоторый вкус к миссионерской работе, он был вполне равнодушен к хозяйственно-экономическим делам своего прихода. В то время как другие священники искали разного рода «благодетелей», способных отсыпать денежку на реставрацию, ремонт, новый иконостас и церковную утварь, отец Евгений эти вопросы игнорировал. Здание вверенного ему собора он более-менее привел в порядок, однако иконостас был восстановлен лишь частично и где-то наполовину состоял из сколоченных «по временной схеме» фанерных листов. Икон было немного, росписи на стенах тоже не один год дожидались реставрации (и так и не дождались). В общем, храм, снаружи выглядящий еще более-менее пристойно, внутри смотрелся откровенно по-сиротски.
Наверное, если бы отцу Евгению архиерей регулярно напоминал о том, что собор надо приводить в порядок, иначе последуют различные прещения, то какую-нибудь активность он бы развил. Но старый и больной архиепископ Михаил ни его, ни других клириков не стращал, да и в самом соборе побывал за время своего архиерейства раза два или три. А Панасюк, не получая архипастырских пинков, никакой инициативы не проявлял.
Но уже на второй день после прибытия Амфилохия на кафедру панасюковская анархическая нирвана была безжалостно разрушена. Новый архиерей предпринял объезд храмов, и одним из первых навестил отца Евгения.
– Сколько здесь настоятелем служишь? – неприветливо спросил Амфилохий, оглядывая обшарпанные стены собора.
– Шесть лет, Владыко, – ответил Панасюк.
– Хочешь сказать, что это все, что ты за шесть лет сделал? – в лоб спросил его архиерей.
– Владыко… Для реставрации такого собора сложно очень найти средства, – запинаясь, отвечал отец Евгений.
– Ясно. Раз тебе сложно, найдем, кому несложно, – отрезал Амфилохий.
И через два дня последовал указ о назначении отца Евгения настоятелем в глухое село, где совсем недавно епархии было возвращено полуразрушенное здание церкви. Для Панасюка такая карьерная перспектива стало форменной катастрофой: вся его привычная, налаженная жизнь рушилась. Двух сыновей, учившихся в первом и третьем классе, пришлось бы переводить в сельскую школу (уровень преподавания в которой, равно как и культурный уровень одноклассников, сильно отличался от городского, и далеко не в лучшую сторону). И, конечно же, пришлось бы распрощаться и с устроенным бытом, и с кружком своих почитателей, и с относительно высоким доходом.
Поначалу он попробовал договориться с Амфилохием, намекнув, в частности, на возможность относительно солидного денежного подношения, если его оставят в городе – не соборным настоятелем, и вообще не настоятелем, а просто одним из священников, но в областном центре. Однако новый архиерей лишь презрительно скривился, уразумев намек. Денежные подарки от Панасюка его интересовали мало – в том числе и потому, что ему эти подарки сделали бы и без Панасюка. Амфилохий потребовал от него в недельный срок завершить все дела в городе и выехать к новому месту служения.
Сообразив, что в своей родной епархии ловить уже нечего, отец Евгений срочно созвонился с Евсевием, которого он знал еще в ту пору, когда последний был наместником Павловского монастыря.
– Благословите, Ваше Преосвященство, – немного смущенно произнес он в трубку. – Иерей Евгений Панасюк безпокоит.
– О, отец Евгений! Бог благословит! – ответил Евсевий. Судя по тону, настроение у него было благодушное.
– Ваше Преосвященство! – продолжил Панасюк. – Вы, вероятно, слышали, у нас тут архиерей сменился…
– Да, слышал, – голос мангазейского Преосвященного стал чуть более напряженным.
