— Нет. Но если хочешь — поревнуй. В твоем исполнении ревность выглядит очень мило.
Увы, но муж комплимент не оценил. Тихонечко зарычал и притянул еще ближе. Я непроизвольно уперлась ладонями в широкую грудь, почувствовала биение его сердца, аромат парфюма и… все. Реальность затуманилась, голова закружилась, ноги ослабли… И полтора бокала вина, выпитые за вечер, никакого отношения к этой реакции не имели!
Тамир отреагировал не многим лучше. Более того, он наклонился в явном намерении поцеловать! Понятия не имею, чем бы эта все закончилось, если бы не строгое «кхе-кхе» от проходящей мимо дамы.
Мы не до конца, но протрезвели. Муж мгновенно выпрямился, правда, из кольца рук не выпустил. Я же с огромным запозданием вспомнила, что стоим в том же зале, а вокруг целая толпа гостей, и царящий здесь полумрак скрыть от любопытных взглядов не способен.
А следом пришло воспоминание о том, что где-то рядом бродит Зария. Разговор с Ксанросом тоже в памяти всплыл, и я не удержалась от вопроса:
— Тамир… а того, кто отправил ролик, вычислить удалось?
Главнокомандующий вмиг посмурнел и ответил с огромной неохотой:
— Да. Само устройство в базах не зарегистрировано, но мои спецы сумели определить подсеть и место, из которого отправлялись письма. Потом запросили у полиции данные с уличных камер, и… — Муж шумно вздохнул, но все-таки договорил: — Подозрения подтвердились.
— То есть ролик отправила Зария?
Тамир кивнул и посмурнел еще сильней. Потом продолжил:
— Но Зария не могла добыть этот ролик самостоятельно. Особенно с учетом того, что скандал очень старый и материал давно из сети удален. А связей, чтобы нанять тех, кто занимается поиском компромата, у нее нет. Средств на оплату подобных услуг — тоже.
— То есть ей помогали? — несмотря на очевидность ситуации, уточнила я. — Кто?
— Пока не знаю. Но обязательно выясню.
С этими словами муж повернул голову и недобро уставился на стоящих поодаль парней. Тех самых императорских внуков, которые появились на приеме вместе с Ксанросом.
Пришлось… вмешаться. В смысле, дернуть Тамира за рукав, переключая внимание главнокомандующего на себя.
— Чем займемся? — даря легкую улыбку, спросила я.
Из соседнего зала доносилась другая — не фоновая, а более динамичная музыка. Но до сего момента я той музыки не замечала. Зато теперь — да, теперь заметила. Просто муж сказал:
— Может, потанцуем?
Я не раздумывая кивнула.
Тот факт, что на сегодняшнем вечере мы с Тамиром — аттракцион номер один, был очевиден, но совершенно не задевал. О реакции на происходящее Зарии я тоже догадывалась, но заморочиться на этот счет не пыталась.
Да, щелкнуть соперницу по носу всегда приятно, только мне было глубоко плевать, причем не только на брюнетку — на все! И на взгляды, и на редкие вспышки фотокамер, и на высший свет Риторы в целом.
Здесь и сейчас я… плавилась. Кружилась в ритме танца, ощущала руки Тамира на своей талии, смотрела в его глаза и медленно сходила с ума. Мне было настолько хорошо, настолько чудесно, что остальное значения не имело.
Даже довольно специфичная, близкая к ультра-классике музыка в исполнении струнного оркестра воспринималась как должное. А вот муж это настроение не разделял, по крайней мере вначале.
Когда только вышли на импровизированный танцпол, Тамир заметно напрягся. Ну а через несколько тактов наклонился и шепнул очень искренне:
— Эсми, прости.
Я подарила супругу удивленный взгляд и тут же услышала:
— Прости, что снова бросил тебя одну, да еще в такой обстановке. Я сделаю все, чтобы подобного не повторилось.
Живущий во мне трудоголик не на шутку удивился — извинения? Но за что? Ты же работал! А вот женщина — наоборот… Она обиженно надула губы и недобро сощурила глаза.
То есть я в самом деле толику обиды испытала, но портить вечер придирками совершенно не хотелось. В итоге я сказала:
— Можешь загладить свою вину каким-нибудь маленьким колечком с большим бриллиантом.
Тамир… рассмеялся. И вот теперь его напряжение ушло, и мы продолжили танец. Впрочем, танец — громко сказано. Скорее это была легальная возможность пообниматься. Причем возможность совершенно головокружительная!
А на третьей композиции — куда более спокойной и позволяющей прижаться еще теснее — произошло чудесное. Руки Тамира словно невзначай соскользнули на мои бедра, а через миг… муж нахмурился. Он опять вернул руки на талию, чтобы тут же повторить маневр.
После третьего такого ощупывания, к нахмуренным бровям добавилось неподдельное недоумение. Тамир наклонился к самому уху и задал сакраментальный вопрос:
— Эсми, а где?..
— Дорогой, ты о чем? — даже не пытаясь скрыть веселье, откликнулась я.
— О том! — заявил главнокомандующий и вновь принялся исследовать мое тело.
Я рассмеялась, и когда недоумение мужа достигло высшей точки, прошептала:
— Это платье белья не предполагает.
— Как это? — Нет, Тамир не поверил. — Совсем?
Я беспечно пожала плечами и улыбнулась шире. Конечно, могла сказать про запрещенную на Риторе линейку «Невидимка» от бренда М&А, но смысл?
Муж тихонечко застонал и прикрыл глаза. Через секунду вновь к моему уху наклонился…
— Эсми, это официальный прием. Тут собрались самые влиятельные люди планеты. И тебя только что представили императору…
— И что? — не уловила логики я.
Тамир, который уже не хмурился, а тоже смеялся, неопределенно мотнул головой. Потом сказал:
— Ничего. Но если наши дети когда-нибудь спросят о том, как их мама впервые вышла в свет, я непременно расскажу, что в момент знакомства с императором мама была без трусов!
Логики я опять-таки не уловила, но возмутилась очень! Выпалила:
— Только попробуй!
Муж коварно улыбнулся, а через несколько тактов снова прикрыл глаза и опять застонал.
— Что? — тут же полюбопытствовала я.
Зря! Нет, в самом деле зря! Просто в следующее мгновение Тамир прижал меня к своим бедрам, и я ощутила всю силу мужского возбуждения. По коже стремительно побежали мурашки, собственное тело ответило сладкой судорогой, в глазах потемнело.
— Вот что ты со мною сделала? — В голосе Тамира послышался шутливый укор. — Я же до последнего держался!
Да, это было бесконечно волнующе, но и ужасно смешно. Только муж моего веселья не оценил, продолжил сокрушенно:
— Эсми… в этих брюках все видно. Как я теперь…
— А ты смокинг поплотнее запахни, — не удержалась от ехидства я.
