Суть его намерений?.. Мне было шестнадцать, и знать наверняка я не могла. Но тетя Лия вложила в мою голову действительно много, так что некоторые подозрения имелись. Хотя, даже не будь этих подозрений, свято верить в удачу я не спешила. Конечно, воображала, что еще чуть-чуть, и мир новыми красками заиграет, но… нет, не верила.
Когда покровителю отказали в опеке, я не расстроилась. И о причинах, по которым государственные службы приняли такое решение, не спросила. Мне оставалось меньше двух лет до совершеннолетия, и теперь, имея отдельную комнату, я была не против провести это время в приюте. Тем более возможность петь никто не отнимал. Я все так же занималась музыкой, участвовала в концертах и конкурсах. А еще заканчивала приютскую школу…
К моменту совершеннолетия у меня уже было имя и предложения от нескольких продюсеров средней руки. Однако отказываться от того, кто вывел в люди и поддерживал все это время, я не собиралась.
Зато идею поселить меня в одной из принадлежащих ему квартир приняла в штыки. Я предпочла вернуться в квартиру тети Лии — эта недвижимость перешла ко мне по наследству.
А спустя некоторое время стало ясно: вещи, которых от меня хотят, с моей моралью несовместимы. Пока я являлась несовершеннолетней воспитанницей приюта, покровитель держался, а едва статус изменился — все.
Первые настоящие попытки перевести отношения в горизонтальную плоскость были довольно мягкими, и я еще надеялась, что это пройдет. Даже с его женой познакомилась, чтобы хоть как-то себя обезопасить.
Но переломный момент все равно наступил — после одного из выступлений мой покровитель вломился в гримерку в предельно неадекватном состоянии. Он был сильно пьян и нежничать не собирался.
Я отбилась благодаря охране, а после ночи размышлений поняла — нет, не смогу. Тем не менее рассчитывала расстаться по-хорошему и отплатить добром, когда возможность будет. Тот факт, что мой уход воспримут в штыки, тоже сознавала, но… Все оказалось хуже, чем рассчитывала.
Сотня грязных слов, обвинения в неблагодарности и крики из разряда «ты еще приползешь!» — это ладно, это терпимо. А вот известие о том, что Эсми Миридис — зарегистрированная торговая марка и прав на эту марку у меня нет, стало ударом.
Внесение в черный список, которое случилось чуть позже, когда я «не приползла», тоже шокировало. Однако пороть горячку я не стала. Меня спасало то, что острой нужды в работе и деньгах не было — тетя Лия обеспечила отличный буфер. Она продала все имущество родителей и положила деньги на счет, то есть теперь у меня имелась возможность сесть и подумать. Поразмыслить — а что делать дальше? И нужна ли мне эта сцена вообще?
После недели сомнений я пришла к выводу, что отказываться от музыки не хочу. А тот факт, что все пути перекрыты и меня ни один продюсер не возьмет… нет, он, конечно, пугал, но не настолько, чтобы сдаться сразу.
В итоге я придумала себе псевдоним и, наученная горьким опытом, зарегистрировала его всеми возможными способами. Потом начала искать возможности вне сферы влияния бывшего покровителя.
Принципиальных амбиций у меня не было. Гением галактического масштаба я себя не мнила — все разговоры о большом будущем и каком-то особом таланте всегда пропускала мимо ушей. Поэтому вариант поработать в ресторане никакого отторжения не вызвал. Я снова начала петь. Теперь выходила на сцену под псевдонимом, как Эсми Солнечный Ветер.
Когда эта работа начала приносить доход, я наняла репетиторов по вокалу и пластике. Я делала что могла и чудес опять-таки не ожидала. Просто шла вперед.
В какой-то момент решилась шагнуть чуть дальше — потратила часть сбережений на покупку двух песен. До сих пор их пою, правда, не потому, что нравятся, а как дань памяти.
Спустя полтора года случился новый поворотный момент. В один из ресторанов, с которыми я сотрудничала, заглянул генеральный директор известной звукозаписывающей компании. После выступления он зашел в гримерку и предложил сделку. Сказал, что готов устроить бесплатную студийную запись двух моих песен и обеспечить ротацию на радио. В качестве пробы. А вдруг из этой затеи что-то да получится?
Вероятно, мне следовало воскликнуть радостное «да», но я сказала о черном списке… Только собеседник не проникся — отмахнулся со словами, что ему плевать.
И сделка дала плоды. Одна из моих песен вошла в престижный хит-парад, а звукозаписывающая компания предложила контракт. Только искать и выкупать песни для первого альбома пришлось самой, и это был грандиозный риск, с кредитом под все мое имущество.
Я ужасно боялась. Тряслась осиновым листком. Но риск оправдался — первый тираж альбома улетел за несколько дней, а я смогла вернуть кредит и увидеть новые горизонты.
Правда, без горькой пилюли тоже не обошлось…
В действительности все началось чуть раньше, еще в тот период, когда я только пробовала работать в ресторанах. Мой голос задевал, внешность тоже определенную роль играла, и ко мне начали проявлять интерес.
Меня хотели. Моего внимания искали. Мне предлагали… причем не только связь, а много чего. А после выхода альбома эта ситуация усугубилась. Я не могла расслабиться — каждый день, каждую секунду пребывала в напряжении.
Поговорить с человеком? Да, с удовольствием, но… пространный разговор слишком часто переходил в предложение или даже требование. Я чувствовала себя товаром. Вещью, которую можно продать, купить или просто получить.
Это тяготило. Это было ужасно! И именно в этот момент в мою жизнь вошел Джун.
Мы встретились случайно, в супермаркете, расположенном в паре кварталов от моего дома. Я что-то уронила, а он поднял… А потом, опять-таки случайно, оказался в соседней очереди на кассе.
Рассчитались одновременно, и Джун подошел, чтобы предложить донести пакеты. В его интонациях было столько искренности, что я не могла не согласиться.
Предложение выпить кофе тоже приняла, а вот номер коммуникатора давать не стала. Но Джуна подобное недоверие не отпугнуло — через пару дней он появился возле моей квартиры. Без цветов, без претензий. Просто пришел, и все.
На тот момент он понятия не имел, что я — артистка. Об успехе альбома тоже ничего не знал. Я была интересна сама по себе! А главное, он не стремился что-то от меня получить, наоборот — Джун пытался дать.
Он рассказывал забавные истории, приглашал на прогулки по парку, водил в кино. Устраивал для меня какие-то безумные вылазки на крышу, экскурсии по заброшенным заводам и другим, не указанным в официальных путеводителях местам.
Интересовался моим настроением и, если я грустила, убеждал, что все будет хорошо. Он относился ко мне как к человеку, и такое отношение было самой лучшей поддержкой.
В какой-то момент я поняла, что моя симпатия перерастает в нечто большее. И именно я стала инициатором поцелуя, после которого дружба закончилась и началась романтика. На фоне того, что видела в мире шоу-бизнеса, эти отношения казались сказкой. Они были настоящими. И да, с Джуном я была девушкой, а не перспективным коммерческим проектом.
