– Что-о-о?! – возмутился «образина» и поднялся с земли вместе с висящей на нем Василисой. – Ты, бабка, чего мелешь? Это я у кого кошелек стащил?
– Конечно, ты! Иначе зачем тогда бежал да еще оглядывался? – смело уличала здоровенного дядьку худенькая Василиса Олеговна.
– Я на автобусную остановку бежал и оглядывался поэтому. Думал, кто первым до нее доберется, я или он.
– А первой бабка оказалась! – веселилась публика.
– Да что ж вы ржете? – взвилась Василиса. – Вот этот мужик своровал кошелек у того парня, который вон там лежит… Эй, а где же мужчина… с коленкой?
Мужчины с разбитой коленкой нигде не было видно. Вспоминив, что нечто подобное уже случилось с ней совсем недавно, Василиса властно гаркнула:
– Никому не расходиться и ждать милицию!
И потихоньку побежала подальше от этого места.
– Эй! А мне тоже ждать? – донесся до нее голос пойманного ею было дядьки.
Но Василиса только быстрее заработала ногами. Она ворвалась в дом с возмущенным воплем:
– Люся! Ты представляешь, меня опять подставили!
– Кто б сомневался, что такое возможно. Проходи, чай пить будем. Смотри, Аня пришла.
За столом и в самом деле сидела Аня – та самая женщина, за которую Василиса томилась в ветхом павильоне моды. Аня никогда не была их с Люсей близкой подругой, просто являлась соседкой – жила на первом этаже. Она одна тянула сына-пятиклассника, была незлобливой, работящей, и, если выпадала возможность, Люся с Василисой всегда старались хоть чем-то облегчить ей жизнь.
– Василисушка! А я к тебе со спасибом! Выручила ты меня очень. Я уж на работу-то давненько вышла, да все никак времени не было к вам заскочить, слово доброе сказать, – мяла руки Аня. – А знаете, меня хозяйка-то моя раньше все время «дура» да «дура» называла, но, когда я приехала, она мне вдруг и говорит: «Я думала, что глупее тебя уже и не сыскать, ан нет, дураками Россия богата!» Я вот думаю, она про что это?
– Чего непонятного? Про богатство, – надулась Василиса. – И вообще, что ты у нее там приклеилась? Работаешь с зари до темна, а получаешь сущие копейки! Такой-то хомут где угодно сыскать можно.
– А может, и правда найти какое другое место, да и рвануть оттуда? Она же, хозяйка-то, рассказывала, что там утворилось. Вот ведь, надо же, какие гадины еще есть на свете!
– Уже нет, не тревожься. Убили ее… Слушайте, ну давайте о чем-нибудь приятном поговорим! – не выдержала Люся. – Вася, расскажи лучше, как сейчас из тебя очередной раз дурочку сделали?
Глава 5
САГА О «ДРЕВЕСНОЙ ОБЕЗЬЯНЕ»
В павильон «Флористика» получилось добраться только на следующий день, зато с самого утра. Уже в одиннадцать Василиса с Люсей подходили к остановке. Но до этого они успели перессориться – первая настаивала, что явиться к мадам Полине Львовой следует в образе все тех же киношников, а ее подруга упиралась и высказывала мнение, что этот образ совершенно сырой и для настоящей дамы не подойдет, значит, надо сказать все, как есть, что они-де талантливые сыщицы, и если Полина хочет избавиться от неизвестности по поводу смерти ее мужа, то ей необходимо им все рассказать.
– А если она не хочет, чтобы все стало известно? – прищуривая глаза, склонила голову набок Василиса.
– Тогда… Ну, все равно надо представиться сыщицами.
Так, споря и препираясь, подруги добрались до места. На Краевой стоял целый эшелон ларьков и павильонов, от ярких вывесок пестрело в глазах – «Дамская радость», «Анютины сказки», «Незабудка», «Флористика»…
– Вот, Вася, нам сюда! – дернула Люся подругу за рукав и присвистнула от удовольствия, увидев на двери павильончика объявление «Требуется на работу специалист по созданию праздничных композиций». – Смотри, настоящий подарок для нас! Мы с тобой и станем такими специалистами.
Василиса с сомнением дернула плечом и покосилась на витрину. Сквозь огромные стекла были видны высокохудожественные цветочные произведения. Казалось бы, из ничего кто-то, очень тонко чувствующий красоту, используя только собственную фантазию, творил просто чудеса.
– Нам никогда такого не сделать, – покачала она головой.
– Вася, ты меня огорчаешь! Ты что, на самом деле решила посвятить себя искусству составлять букеты на всю оставшуюся жизнь? Нам же надо продержаться какую-то неделю. Может, и вовсе дня три, пока мы не войдем в доверие к Львовой и она не расскажет нам все, что знает. В ближайшее время праздников не намечается, поэтому никакого риска.
Василиса наморщила лоб, подумала, но ничего более существенного предложить не смогла, поэтому согласилась. В конце концов, может, и правда существует принцип Львова-художника «а я так вижу!».
– Здравствуйте, а мы к вам – устраиваться! – радостно сообщила Люся, войдя в павильон.
В это время в зале находились только две девочки, разглядывавшие небольшой фонтанчик с рыбками, и серенького вида продавщица. – Мы по объявлению. У вас там написано, что требуются специалисты по созданию праздничных композиций, – начала Василиса.
Продавщица внимательно оглядела вошедших, затем крикнула куда-то в служебную дверь:
– Лена Михална! Тут специалисты пришли, устраиваться! – потом улыбнулась форменной улыбкой и тихо произнесла: – Сейчас к вам наша заведующая выйдет, подождите минутку.
Через минутку появилась Елена Михайловна и заблестела глазами. Однако, споткнувшись взглядом о двух женщин весьма непрезентабельного вида, скисла.
– А кто? Кто специалист-то? – уставилась она на свою серенькую работницу.
– Ну вот же они. Елена Михайловна, а вы им дайте материал, пусть попробуют. Может, они и в самом деле специалисты, нельзя же по одному виду судить. Если вам понравится композиция, возьмете, а на нет, так и суда нет.
Заведующая повеселела, а вот подруги напротив, весьма опечалились. Женщина отвела их в подсобное помещение и вывалила перед ними целую корзину какого-то мусора.
– Это что? – испуганно пролепетала Люся.
– Природный материал. Дерзайте. Я не буду вас ограничивать во времени, однако к вечеру мне хотелось бы увидеть результат, – улыбнулась Елена Михайловна и удалилась.
Женщины принялись за работу. Из всего выданного им для дерзания сора необходимо было создать нечто, что хотя бы отдаленно напоминало композицию. Василиса старательно пыхтела, высунув язык чуть не до воротника, и складывала на свою картонку все, что попадалось под руку. Туда пошла и полуразвалившаяся корзинка размером с детский кулачок, и толстая короткая коряга, и какое-то сено, и маленький букет ярких цветов. Люся не мудрствовала. Она налепила на основу мох, потом подумала, опустила его на пол и припечатала сапогом. Потом еще на секунду задумалась и украсила произведение засушенным жуком.
– Ну, как? Дела продвигаются? – заглянула к ним Елена Михайловна.
