При этом мою точку зрения из окружающих явно никто не разделял. У бойцов из отряда монсеньора Лигона было приподнятое настроение, они предвкушали славный бой и, что самое главное, последующее разграбление города.
— Милорд Шеппард настоящий солдат, — втолковывал мне Флинг. — Это же земля местных герцогов, и город их. Вины местных жителей в том, что они перешли под руку нордлигов, нет, подобные вещи — обычное дело. Города во время войны переходят из рук в руки частенько — то одни их занимают, то другие. Сейчас мы восстанавливаем справедливость, и по идее нам ничего не причитается с горожан, никакой контрибуции. А милорд Шеппард сказал: «Это первый город, который мы берем на меч, потому солдаты должны получить свое». Вот человек! Сразу видно — он не дворцовый щеголь, знает, что почем. Только просил обойтись без особого кровопролития, не чинить особых обид жителям. Но тут — как пойдет. Некоторые люди такие несговорчивые…
Какая щедрость! Это и я так могу — быть добрым за чужой счет. В своём королевстве он вряд ли бы даже гвоздь от городских ворот этой орде отдал, а тут — почему нет? Все равно чужое, его не жалко.
— А ты, парень, держись около меня, — продолжал старый солдат. — Ты уж не обижайся, но по тебе видно, что ты в наших забавах еще не смыслишь ничего, а потому запросто можешь голову сложить. Война привычку любит и тех, кто ее законы понял, она обычно выделяет, смерть от них отводит. Ты еще несмышленыш, так что тебя и болт арбалетный, и другие напасти первого выбирать будут. Тебя и таких как ты.
— Вы о войне прямо как о живом человеке говорите, — хмыкнул я.
— Так она живая и есть, — невозмутимо ответил Флинг. — Война-то. А ты как думал? Так что держись меня и делай как я. Сказал я тебе: «пригнись» — ты пригнись. Ну а коли я на стены полезу — так и ты за мной поспешай.
Пригнуться — пригнусь. А на стены — это точно без меня. Я высоты боюсь. И вообще — мое дело раненых врачевать, а они на земле останутся, а не вверх карабкаться будут.
В верности своих мыслей я убедился уже через пару часов, когда мы наконец-то добрались до славного города Шлейцера, того самого, который открывает дорогу к побережью. Стена вокруг него была впечатляющей. В смысле — добротной, внешне неприступной и очень высокой. На такую я точно не полезу, даже если меня подгонять станут. Хорошо хоть рва, как у крепостей, вокруг него не было — город все-таки. А вот ворота были — да какие! Высокие, черные и, само собой, закрытые.
— Добротная стена, старой кладки, — со знанием дела сказал Флинг и высморкался. — Это хорошо, значит, в этом городе есть чем поживиться. Славно погуляем там, парень, славно!
— Как у вас все просто! — не выдержал я. — Только за стену-то еще попасть надо, да еще и там выжить, прежде чем все закончится.
— А куда мы денемся? — рассмеялся один из тех, кто стоял рядом со мной. — Попадем. Сейчас милорд Шеппард предложит нордлигам сдаться, те откажутся, и мы полезем на стены. А может, и не полезем, может, ваша магическая братия нам пособит внутрь попасть. В общем — не мне об этом думать. Как скажут, так и будем воевать.
— Верно, — подтвердил Флинг. — Ты, парень, запомни накрепко — солдату не надо думать о том, что у него что-то может не получиться. Его дело рубить и колоть. Все остальное — кто прав, кто виноват, какова стратегия победы — не его забота. Наше дело выполнить ту конкретную задачу, что была поставлена. Твоя — лечить тех из нас, кто ранен и еще не умер. Все, больше тебе знать ничего не надо. Ну, разве кроме того, что мы славно повеселимся в этом Шлейцере, когда он станет нашим. Вот об этом думать надо непременно, такие мысли смерть отгоняют.
И он хлопнул меня по плечу, а после удивленно на меня посмотрел, не понимая от чего я тихонько взвыл.
Глава пятнадцатая
Пока я массировал плечо, прогнозы Флинга полностью сбылись — три всадника прогарцевали прямиком к городским воротам. Одним из них был Шеппард, довольно величественно выглядящий в своих блестящих доспехах, двое других, скорее всего, были его сопровождением.
Когда до ворот осталось всего ничего, всадники остановили своих коней, Шеппард поднял руку вверх, и уже через минуту установилась тишина — наша рать, до того переговаривающаяся, не сказать — перекрикивающаяся, замолкла.
— Чего приперлись? — голос, раздавшийся со стен Шлейцера, явно был усилен каким-то приспособлением, поскольку даже мы, стоявшие на левом фланге далеко от ворот все прекрасно услышали. Был этот голос хрипл и лишен какого-либо почтения к тем, кто сейчас стоял у ворот — Мы вас не звали. Это наш город.
— Это не ваш город — возразил Шеппард, которого, в свою очередь было слышно куда как хуже.
— Мы взяли его на клинок, так что он наш — не полез в карман за словом его собеседник — И вообще — мы в ваши королевства не лезем, и вас в наши края не звали. Если вы уберетесь отсюда прямо сейчас, может, мы про вас забудем. На время. До поры.
Эти слова сопроводил хохот за стенами, который мы отчетливо расслышали.
— Нагло — негромко заметил монсеньор Лигон — Однако, совсем нордлиги страх потеряли.
Судя по ропоту, прошедшему по рядам, не он один так считал.
— Я хотел дать вам шанс на жизнь — невозмутимо крикнул Шеппард — Но вы выбрали смерть. Это ваше право.
— Даю тебе слово, лысый, что убью тебя быстро — проревел голос со стены — Не знаю почему, но ты мне понравился.
Вот интересно, откуда он знает, что голова у его собеседника как у меня коленка? Он же в шлеме.
Шеппард ничего на это отвечать не стал, он просто развернул коня и поскакал к нам.
— Сейчас начнется — Флинг напялил на голову шлем, более всего напоминавший горшок, в котором деревенские хозяйки варят кашу, да еще и прихлопнул его ладонью — Держись меня, парень, и вперед не лезь.
— Не слыхал о таком, чтобы маги хоть когда-то вперед остальных в драку лезли — хохотнул рыжебородый верзила-мечник — Они, маги, драк-то страсть как не любят, потому как там ведь и кровищу пустить могут. Разве не так, парень?
Я мог бы много чего сказать этому шутнику, и годом раньше несомненно именно так и поступил бы. Тогда — да, но не сейчас. Чем дальше, тем больше я понимал слова Ворона: «Спорить стоит только с тем человеком, который готов не только говорить сам, но и слушать другого. То есть — спорить стоит только с самим собой, да и это не каждому под силу».
— Поменьше болтай, Стэк — посоветовал бородачу Флинг — Ему, может, сегодня твою жизнь спасать придется. Вот и подумай — захочет он для тебя теперь расстараться или нет?
Шутник призадумался.
Тем временем отряды, из которых состояло войско, начали тасовать как колоду карт. Изначально, прибыв к стенам Шлейцера, мы попросту выстроились в одну линию, теперь же кого-то отправляли вперед, явно формируя из этих групп ударное ядро для штурма стен, кого-то наоборот — отводили назад, приберегая как резерв. Ну, так подумалось мне, а на самом деле все могло обстоять совсем по-другому. Я в подобных делах не сильно понимаю, все, что мне известно про войны, я узнал от Гарольда. Вот он-то точно понимал сейчас, что происходит. Только где его искать — в этом многоголосом людском месиве головой вертеть некогда, своих бы не потерять.
