Да еще эта весна, с ее распутицей, изменчивой погодой и повсеместной грязью. Нет, радостно, конечно, что день стал длиннее, что солнышко начало припекать, но вот только на все это хорошо смотреть из окна замка, желательно обняв за плечи симпатичную девушку. А вот если ты ежедневно месишь грязь на дорогах герцогств, то это не в радость, а в тягость. Постоянно отсыревшая одежда, ощущение того, что ты никогда не согреешься и серое небо над головой — вот что такое для меня теперь война.
И это ведь я еще не участвую в бесконечных схватках с нордлигами, которых союзное войско под командованием Шеппарда уверенно оттесняет к побережью. Они оба оказались правы — и мастер Гай, и Ворон — эта война была проиграна северянами тогда, когда она только началась. Успехи северян были не более чем временным явлением, они смогли выиграть бой у местных герцогов, но воины Центральных Королевств предсказуемо оказались им не по зубам.
Серьезных сражений, вроде штурма Шлейцера, больше не случалось, зато в локальных сшибках недостатка не было. Каждое поселение, каждая деревенька становились полем боя, зачастую выгорая дотла. Впрочем, иногда северяне сжигали их еще до появления отрядов Шеппарда, причем случалось, что и вместе с жителями. Это они делали зря — местное население, до того достаточно равнодушно относящееся к тому, кому именно им придется платить дань, встало на дыбы и взялось за топоры и вилы. Люди не любят, когда их уничтожают, такова их природа.
В общем — поражение нордлигов было только вопросом времени. Правда, как раз по этому поводу мнения разошлись. Принц Айгон, например, на следующий же день после того, как триумфально вошел в Шлейцер, заявил, что мы их сбросим в море вот прямо совсем скоро, через неделю максимум. Ну да, это будет нелегко, так как они, нордлиги, драться умеют, но мы все-таки лучше. Ворон же был настроен более скептически, и считал, что до первой листвы все это безобразие закончится вряд ли. Аргументировал он это тем, что по таким дорогам как сейчас быстро до побережья не добраться. Да и по поводу боевых качеств противника он был согласен с принцем. Оба ошиблись. Нам понадобился почти месяц, чтобы добраться до моря. Точнее — почти добраться, до него осталось два шага, тем не менее побережье все еще в руках северян. Но, полагаю, что эти два шага будут сделаны в ближайшие дни, еще до того, как вылезет листва, так что наставник тоже не угадал.
Но в одном они оба оказались правы — нордлиги, являясь хорошими воинами, крепко попортили нам кровь. Могло бы быть еще хуже, но в какой-то момент нам здорово повезло — они почти одновременно лишились своего вождя и поддержки таинственных союзников.
Да, все было именно так. Сначала в одной из заварушек погиб тот самый конунг, который смог объединить вокруг себя разрозненные кланы Ледяных Островов. Невероятно — но факт. Все дело было в том, что это у нас полководец на холме стоит и приказы раздает, а у нордлигов все по-честному — конунг-то ты конунг, но это всего лишь означает, что ты первый среди равных. Потому и рубился этот верзила-северянин на улицах какого-то замызганного поселения, у которого даже путного названия не было, наравне с остальными. Рубился, правда, здорово, семерых наших положил. Даже когда он один остался, потеряв всех своих воинов, и то к нему подобраться не могли, пока арбалетчики не подоспели и не истыкали болтами как ежа. Про то, чтобы его взять в плен, даже речь не шла — очень бойцы на него злы были. Изрубили в кровавую кашу и голову отсекли. Я потом ее видел, то еще зрелище. Этот конунг и после смерти вид лютый имел — рот оскален, глаза хоть и мертвые, но бешеные, и борода косичками заплетена. Жуть.
Кстати — мой нынешний господин, принц Айгон, велел эту голову забальзамировать и отцу отправить, как свидетельство победы. Сразу-то никто не понял, что случилось, кого именно нам удалось убить. Ну да, воин был отменный, но мало ли у северян хороших бойцов? Вот только уже на следующий день до нас донеслись слухи, что у нордлигов начался серьезный раздрай внутри войска, и что связано это с гибелью конунга Хравди. А тут как раз обнаружился пояс, расшитый золотом, знак высшей власти у жителей Ледяных Островов — его прихватил один из наших вояк после того, как кончилась схватка. Ловко прихватил, со знанием дела, никто этого даже и не заметил. Хорошо еще, что он к маркитантке его отнес, а та догадалась эту штуку кому-то из людей Шеппарда показать. Тут-то все и встало на свои места.
Вслед за этим нордлигов оставили их загадочные союзники. Не знаю — связаны между собой эти события или нет, но произошло все именно так, нам про это рассказали два пленных северянина. Они были здорово злы на своих бывших соратников и отзывались о них исключительно нецензурно.
Точно такие же слова были на языках у магов, следующих за войском. Сказать, что они очень опечалились — это ничего не сказать. Им очень хотелось взять в плен хотя бы одного из чародеев, помогавших северянам. Но — увы, не получилось. Причем исчезли они моментально и бесследно, даже сами северяне не поняли, как им это удалось. Вот они были — и вот их нет. И еще двух кораблей на пристани тоже нет.
В общем — к апрелю месяцу всем было ясно, что война выиграна. Ворон даже было заявил Шеппарду, что особой нужды в нашем присутствии больше нет, а потому не худо было бы нас отпустить, но, увы, ничего из этого не вышло. Командующий сказал на это, что если отпустить одного мага с учениками, то и все остальные разбегутся, а это не дело. В результате они орали друг на друга минут тридцать и расстались далеко не друзьями. Потом, правда, помирились и целую ночь пили в шатре у Шеппарда.
Мне про это рассказала Рози, когда я ее навестил в один из последних мартовских вечеров. Наши девочки по-прежнему состояли при лекарском обозе, следующем за основным войском, и оттачивали свои лекарские таланты на раненых, в которых не было недостатка.
При лекарском обозе теперь подъедался и Мартин, порядком попритихший. Как я понял, Ворон в последний момент успел вырвать его из рук королевских гвардейцев, которые готовили нашего забияку к повешению, и за дело. Он на самом деле прибился к развеселой компании разбойников, крепко набедокурил в Шлейцере и был схвачен вместе с ними. Как наставник сумел их уговорить, какие свои связи задействовал, какие обещания дал — неизвестно, но потом еще пару дней он ходил мрачнее тучи, а если и открывал рот, то только чтобы на кого-нибудь рявкнуть. С Мартином же он вовсе не общался, и это последнего крайне тяготило. Он вообще не любил быть у кого-то в долгу, это все знали. А тут еще и по собственной дури… Девочки, которым перепадало от Ворона за его грехи, тоже были на него злы, и без особой нужды к нему теперь не обращались.
В общем, единственным его собеседником теперь был Эль Гракх, нога которого более-менее зажила, но до полного выздоровления было еще далеко. Как оказалось — клинок, которым его ранили, он был непростой, а какой-то особенный. Раны, нанесенные подобным оружием, заживают особенно долго, а если их лечить неверно, то человек и вовсе может остаться калекой. То есть — если его не подлечить магией. Причем врачевать такую рану должен хорошо понимающий в этом деле маг, поскольку подмастерье, даже талантливый, с ней, скорее всего, не справится. По крайней мере Эбердин, теперь уже точно лучшей из нас целительнице, сделать ничего не удалось. Хорошо еще, что наш наставник, сразу заподозривший неладное, имел дело с такими ранениями раньше и знал, что делать. То есть — если бы не Ворон, приволакивать пантарийцу ножку до старости. А, может, и вовсе отправиться за Грань.
