— А с семьей дяди что стало? — поинтересовался я.
— Как — что? — даже удивился Эль Гракх. — Они живут в нашем доме, его дочери теперь дочери моего отца, а жена дяди стала его младшей женой. У нас так принято.
— Хороший обычай, — признал я. — В наших краях не так. Здесь каждый сам за себя, о других мало кто думает.
— У нас тоже особо о посторонних не пекутся, — разочаровал меня пантариец. — Ты просто меня недопонял. Они не чужие, они родные.
— Так у нас и о своих особо не беспокоятся, — пояснил я. — Родные, не родные… Главное, чтобы самому было тепло и сытно.
— Ты не такой, — положил мне руку на плечо Эль Гракх. — И Монброн не такой. И Луиза. И Аманда. И Мартин. Мы все — не такие. Мы — семья. Я это давно понял, и ты тоже. Я еду к принцу не потому, что это велел сделать Ворон, а потому, что ты — моя семья. Даже если бы он не отдал такой приказ, я бы все равно это сделал. И все на этом. Мы мужчины, нам не пристало долго и красиво говорить. Наша сила — в делах. Короче — буди Геллу, а мне пора, скоро совсем рассветет.
Я встал с крыльца, сделал очень серьезно лицо и торжественно произнес:
— И то. Пойду будить.
Мы рассмеялись, а после я проводил его в путь, напоследок сказав:
— Осторожней на дороге через лес, там такие колдобины! Лошади ногу сломить проще простого.
— Хорошо, — ответил Эль Гракх и канул в утренний туман, густой и непроглядный.
А я пошел будить Геллу.
Самое забавное, что она совершенно не удивилась, увидев меня. Открыла глаза, как только я тряхнул ее за плечо, и совершенно нормальным голосом, ни разу ни сонным, сказала:
— Доброе утро, Эраст. Уже пора вставать?
Вот интересно, что у нее в голове происходит? Ни «Откуда ты здесь», ни «Ух ты, фон Рут», ни даже «Что-то случилось?». Как будто так и положено — с вечера меня не было, утром я есть.
— Эраст? — Рози, спавшая на полу рядом с Эбердин, приподняла голову и сонно хлопнула глазами. — Ты? Или это сон?
— Само собой, сон, — заверил ее я, зажимая рот Гелле. — Что же еще?
Еще раз рассказывать свою историю я сейчас не хотел. Надо и в самом деле хотя бы пару часов вздремнуть. А если Рози проснется, то я, наоборот, уже не смогу уснуть.
— Ты стал мне слишком часто сниться, — пожаловалась она мне. — Это неправильно.
После этого она опустила голову на подушку, набитую сеном, и снова засопела носом.
— Она в тебя влюбилась! — очень тожественно, как будто выдавая великую тайну, шепотом сообщила мне Гелла. — Правда, здорово?
— Не то слово, — со значением произнеся я. — Надо же. В жизни бы не подумал. Пойду наверх, поразмыслю над этим.
— Ты ее не обижай, — попросила меня Гелла. — Любовь — это чудо, которое надо беречь всю жизнь. Это магический светильник можно сколько хочешь раз создавать, а любовь — она вспыхивает только один раз. Если потухнет, то все, по новой не зажжешь.
— Золотые слова, — проникся я, думая, как бы не зевнуть. Не хочется ее обижать, а зевок после таких слов по-другому не воспримешь. Хотя — это Гелла, кто ее знает? — Все, я ушел. Если что надо будет или что-то случится — ты меня зови.
— Ага, — Гелла вылезла из-под пледа, явив мне свои крепкие груди. Боги, она еще и голой спит! В этой дыре, в такой холод! Нет, что-то с ней точно не так. Хотя — мы все тут хороши, не мне ее судить. Хочет так спать — пусть спит, это ее дело.
Я лично раздеваться даже и не подумал, только сапоги стянул да пояс с оружием снял, положив его рядом с собой. И уснул, как провалился в Великое Ничто, в темноту, во мрак, даже невероятный по мощи и тональности храп наставника мне ни капли не помешал. Мартин, к слову, тоже изрядно похрапывал. До Ворона ему было далеко, но со временем он сможет составить ему конкуренцию. Если доживет, понятное дело.
Проснулся я, когда солнце уже стояло высоко в небе. Ни рядом, ни за стенкой уже никто не храпел, да и внизу была тишина. Только с улицы раздавались девичьи голоса, громче других гомонили Магдалена и Сюзи Боннер. Судя по всему, они ссорились. Все-таки приятно, что есть на свете что-то неизменное, в том числе и перебранки этой парочки. Они и в замке как кошка с собакой жили.
Я зевнул и потер глаза. За полдень перевалило, Ворон, надо полагать, уже побывал у Эвангелины и рассказал ей о смерти ученика. Интересно было бы со стороны посмотреть на то, как она отреагировала. Не из праздного любопытства, просто по лицу можно много чего понять. Мужчины-маги в любой ситуации стараются сохранить бесстрастность, нас и Ворон этому учит. Но Эвангелина — женщина, им сложнее подобное делать, у них эмоции — часть сущности, их трудно утаить. У нас это удается сделать только Луизе, уж не знаю как. Причем чем дальше — тем лучше, мало кто может сказать, о чем она в какой момент думает. Ничего по лицу не понятно.
Натянув сапоги и надев пояс, я спустился вниз, где на столе нашел деревянную тарелку с холодной кашей и куском серого хлеба. И здесь обо мне позаботились. Прямо как за больным ухаживают — не будят, еду оставляют. Приятно.
Каша оказалась на удивление вкусной, никогда бы не подумал, что Гелла на такое способна. Но при этом я не стану у нее спрашивать, как именно она добилась подобного вкуса. Некоторые вещи лучше не знать.
Увлекшись едой, я даже не сразу заметил, что перебранка на улице стихла. Да и вообще там стало очень тихо. Не нравится мне это.
На крыльце раздались быстрые шаги, и в помещение влетела Фриша.
— Проснулся? — тут же заметила она меня. — Хорошо. Значит так — сидишь здесь, на улицу даже носа не кажешь.
— Что случилось? — у меня мигом пропал аппетит.
— Ученики Эвангелины пришли, — негромко сообщила мне она. — За телом своего приятеля, они сейчас в сарае. Злые до невозможности, от них только что искры в разные стороны не летят. Да не дергайся ты, я все знаю, Мартин рассказал нам всем, что к чему. Видно, наставник Эвангелину как-то уболтать смог, из слов этих, дерганных, я поняла так, что тебя убивать пока никто не собирается. Хорошо бы их разговорить, подробности узнать, но это вряд ли, так что придется ждать мастера. А тебе показываться им никак нельзя, потому что если ты это сделаешь, то наверняка до драки дело дойдет. Не забывай, это почти маги с посохами, нам против них даже с численным перевесом не сдюжить. Они тебя видеть хотели, но Мартин им сказал, что тебя здесь нет. Как они в сарай зашли, я вот, к тебе прибежала, предупредить. Может, и не стоило бы, там одна очень уж глазастая, да вот только с нашей-то везучестью лучше перебдеть. Вот наверняка тебя демоны в самый неподходящий момент из дома вытащили бы на крыльцо, золотой против медяка на это готова поставить.
Выдав эти новости, Фриша мигом покинула комнату, только дверь входная тихонько скрипнула, закрываясь.
И тут же открылась снова, но уже с грохотом, который создала Фриша, буквально влетевшая в дом и крепко приложившаяся спиной о пол. Следом за ней ворвалась худощавая и бледная до синевы девушка, с черными как смоль волосами. Я ее узнал, это она нас во время памятной стычки слугами Ворона называла, и пеняла на то, что мы полы моем. Если не ошибаюсь, ее называли Ли.
