Суханов Николай Николаевич, меньшевик:
«В цирке “Модерн” на Петербургской стороне наша группа устроила митинг. Должны были выступить Мартов, Мартынов, Семковский и я. Огромный цирк был набит битком, и уже при нашем появлении дал себя знать напор левых настроений среди рабочих низов <…> Мое сообщение об аресте Троцкого <…> было встречено такой бурей негодования, что минут десять-пятнадцать нельзя было продолжать митинг. Раздавались возгласы, чтобы немедленно всей многотысячной толпой пойти демонстрировать свой протест перед властями. Мартову едва удалось свести дело к принятию наскоро изготовленной резолюции протеста».
24 июля (6 августа) было сформировано второе коалиционное правительство, в которое вошли 7 эсеров и меньшевиков, 4 кадета, 2 радикальных демократа и 2 беспартийных. Председателем правительства стал А.Ф. Керенский.
В состав правительства вошли:
• министр-председатель и военный и морской министр – А.Ф. Керенский;
• заместитель министра-председателя и министр финансов – Н.В. Некрасов;
• министр внутренних дел – Н.Д. Авксентьев;
• министр иностранных дел – М.И. Терещенко;
• министр юстиции – А.С. Зарудный;
• министр народного просвещения – С.Ф. Ольденбург;
• министр торговли и промышленности – С.Н. Прокопович;
• министр земледелия – В.М. Чернов;
• министр почт и телеграфов – А.М. Никитин;
• министр труда – М.И. Скобелев;
• министр продовольствия – А.В. Пешехонов;
• министр государственного призрения – И.Н. Ефремов;
• министр путей сообщения – П.П. Юренев;
• обер-прокурор Святейшего Синода – А.В. Карташёв;
• государственный контролер – Ф.Ф. Кокошкин.
Суханов Николай Николаевич, меньшевик:
«На следующий день, 23-го, кабинет был уже вполне готов. Выглядел он таким образом. Керенский оставил себе портфели военного и морского министров, а заместителями своими по морским и военным делам назначил известных нам Савинкова и Лебедева (оба эсеры, но фигуры нарочито одиозные для демократии). Некрасов, заместитель по председательству в Совете Министров, получил портфель финансов. Терещенко, Скобелев и Пешехонов остались на своих местах. Ефремов получил государственное призрение, Прокопович – промышленность и торговлю, а Авксентьев – внутренние дела. Министром юстиции ныне оказался Зарудный, также личный друг Керенского, беспартийный радикал. Для почт и телеграфов вызвали из Москвы адвоката Никитина, считавшегося социал-демократом, но на деле бывшего к социал-демократии не ближе, чем Прокопович. Затем шли четыре вожделенных кадета: Кокошкин – государственный контролер, Карташев – обер-прокурор Синода, Юренев – министр сообщений и Ольденбург – просвещения. И все это увенчивалось <…> пораженцем Черновым. Такова была третья коалиция. Ни малейшей программы или декларации от нее не последовало.
Но, собственно, можно ли было назвать это коалицией? Какими путями, какой игрой стихий в голове Керенского попал сюда Чернов, мне неведомо. Очевидно, это должно было служить доказательством неограниченных возможностей премьера. И Чернов не посовестился снова поспешить на зов, чтобы стать в прежнее нестерпимое положение… Но во всяком случае Чернов и Скобелев были единственными советскими людьми и социалистами в этом кабинете. И постольку этот кабинет, пожалуй, не был коалицией, а просто имел двух заложников-социалистов в стане буржуазии. Ибо остальные “социалисты” – Керенский, Авксентьев, Прокопович, Никитин, Савинков, Лебедев, Пешехонов – были такими элементами, на которых <…> искони держалась буржуазная диктатура в прекрасной Франции <…>
При первом взгляде на состав нового кабинета обращают на себя внимание таинственное исчезновение из него советского лидера Церетели. Об этом было пересудов без конца. Но факт тот, что Церетели, несомненно, был не особенно пригоден для пассивной роли заложника. Влекомый своей идейкой, он был безропотно покорен «живым силам страны». Но его идейка все же не мешала ему оставаться некой личностью, да еще опасной тем, что за ним стоял Совет, армейские организации и все то, чему совсем не следовало бы существовать на свете. Поэтому полномочный Керенский постарался вытеснить, выдавить советского лидера из своего кабинета. Об этом Церетели прямо говорил в частных беседах. Но молчал об этом публично – в интересах престижа коалиции “живых сил”…
Так стряпала кучка политиканов полномочную и безответственную революционную власть в эпоху упадка».
После назначения председателем Временного правительства эсера А.Ф. Керенского Всероссийский Центральный исполнительный комитет (ВЦИК) принял решение о признании за правительством неограниченных полномочий.
Суханов Николай Николаевич, меньшевик:
«В воскресенье <…> в Белом зале началось объединенное (с крестьянским ЦИК) заседание и опять продолжалось чуть не всю ночь <…>
Церетели вернулся к кризису власти, отметил, как благополучно и удачно он был разрешен, а затем нарисовал мрачную и, можно сказать, страшную картину нашего внутреннего и военного положения. В частности, он огласил приведенную мною телеграмму с фронта. Это были предпосылки. А выводы были те, что необходимо сделать новое правительство сильной властью, снабдив его неограниченными полномочиями.
На подмогу выступил и Дан. Исходя из левых соображений, он поставил, в интересах правых, все точки над “и”.
– Мы не должны закрывать глаза на то, – сказал он, – что Россия стоит перед военной диктатурой. Мы обязаны вырвать штык из рук военной диктатуры. А это мы можем сделать только признанием Временного правительства Комитетом общественного спасения. Мы должны дать ему неограниченные полномочия, чтобы оно могло в корне подорвать анархию слева и контрреволюцию справа… Не знаю, сможет ли уже правительство спасти революцию, но мы обязаны сделать последние попытки. Только в единении революционной демократии с правительством спасение России…»
Из дневника Николая II:
«25 июля. Вторник.
Новое Временное правительство образовано с Керенским во главе. Увидим, пойдет ли у него дело лучше? Первейшая задача заключается в укреплении дисциплины в армии и поднятии ее духа, а также в приведении внутреннего положения России в какой-нибудь порядок!»
Бунин Иван Алексеевич (1870–1953) – писатель, первый лауреат Нобелевской премии по литературе из России. После революционных событий в Москве переехал в 1918 году в Одессу. Активно сотрудничал с Белым движением. При подходе большевиков к Одессе в 1920 году эмигрировал во Францию.
Бунин Иван Алексеевич, писатель:
«Кажется, одна из самых вредных фигур – Керенский. И направо, и налево. А его произвели в герои».
