Керенский Александр Федорович, политический деятель:
«Я приказал подать мой превосходный открытый дорожный автомобиль. Солдат-шофер был у меня отменно мужественный и верный человек. Один из адъютантов объяснил ему задачу. Он, ни секунды не колеблясь, ее принял. Как назло у машины не оказалось достаточного для долгого пути количества бензина и ни одной запасной шины. Предпочитаем: лучше остаться без бензина и шин, чем долгими сборами обращать на себя внимание. Беру с собой в дорогу кроме двух адъютантов еще кап[итана] Кузьмина <…> и его штаб-офицера. Каким образом, я не знаю, но весть о моем отъезде дошла до союзных посольств. В момент самого выезда ко мне являются представители английского и, насколько помню, американского посольств с заявлением, что представители союзных держав желали бы, чтобы со мной в дорогу пошел автомобиль под американским флагом. Хотя было более чем очевидно, что американский флаг, в случае неудачи прорыва, не мог бы спасти меня и моих спутников, и даже, наоборот, во время проезда по городу мог усилить к нам ненужное совсем внимание, я все-таки с благодарностью принял это предложение как доказательство внимания союзников к русскому правительству и солидарности с ним <…> Благополучно “проследовав” через центральные части города, мы, въезжая в рабочие кварталы и приближаясь к Московской заставе, стали развивать скорость и, наконец, помчались с головокружительной быстротой. Помню, как на самом выезде из города стоявшие в охранении красногвардейцы, завидя наш автомобиль, стали с разных сторон сбегаться к шоссе, но мы уже промчались мимо, а они не только попытки остановить не сделали, они и распознать-то нас не успели».
Бьюкенен Джордж Уильям, посол Великобритании в России:
«Все министры находятся в Зимнем дворце, а их автомобили, оставленные без охраны в соседнем сквере, либо попорчены, либо захвачены солдатами. Около десяти часов утра Керенский командировал офицера с поручением отыскать для него новый автомобиль. Офицер встретил Уайтгауза, одного из секретарей посольства Соединенных Штатов, и убедил его одолжить Керенскому свой автомобиль под американским флагом. Они поехали вместе назад в Зимний дворец. Керенский сказал Уайтгаузу, что он предполагает выехать в Лугу, чтобы присоединиться к войскам, вызванным с фронта; затем Керенский попросил его передать союзным послам просьбу не признавать большевистского правительства, так как он надеется возвратиться 12-го числа с достаточным количеством войск для того, чтобы восстановить положение».
Исполнять обязанности главы правительства Керенский оставил министра торговли и промышленности А.И. Коновалова.
Милюков Павел Николаевич, политический деятель:
«После отъезда Керенского в исполнение обязанностей министра-председателя вступил А.И. Коновалов, а высшее заведование военной охраной Петрограда взял на себя Н.М. Кишкин. За подписью А.И. Коновалова было составлено воззвание к армии, начинавшееся словами: “В Петрограде назревают грозные события”. В воззвании излагалась история этих событий. “Непосредственно вслед за приказанием войскам Петроградского гарнизона выйти на фронт для защиты столицы от наступающего врага началась упорная агитация в полках и на заводах”. Затем был “самочинно созван” Военно-революционный комитет, грозивший своими действиями парализовать оборону столицы. Правительство приняло против него меры, но “ввиду неустойчивости и нерешительности части Петроградского гарнизона не все распоряжения Временного правительства оказались выполненными”. В результате “Петрограду грозит гражданская война и анархия…”»
К полудню большевики блокировали Мариинский дворец, в котором в тот момент заседал Предпарламент. Через полчаса революционные солдаты и матросы начали проникать во дворец и требовать, чтобы делегаты Предпарламента разошлись.
В 13:00 комиссар Военно-революционного комитета Г.И. Чудновский потребовал, чтобы Предпарламент очистил помещение. Часть делегатов подчинилась, однако около сотни человек еще какое-то время продолжали заседание.
Керенский Александр Федорович, политический деятель:
«Большевики прислали форменный ультиматум с требованием покинуть дворец под угрозой беспощадных репрессий. Делегаты просили указаний, заявляя при этом, что огромное большинство их товарищей готово исполнить свой долг до конца, если только есть какая-нибудь надежда на подход каких-либо подкреплений… В этих условиях было очевидно, что только действительное появление через самое короткое время подкреплений с фронта могло еще спасти положение».
Милюков Павел Николаевич, политический деятель:
«Никакой попытки оставить группу членов, чтобы реагировать на события, не было сделано. В этом сказалось общее сознание бессилия этого эфемерного учреждения и невозможность для него <…> предпринимать какие бы то ни было совместные действия. Один за другим члены Совета проходили по лестнице среди развалившихся в удобных позах солдат, бросавших на них равнодушные или злобные взгляды. Внизу, в дверях, просматривали документы уходящих и выпускали на площадь поодиночке. Ожидали сортировки членов и кое-каких арестов. Но у революционного штаба были другие заботы. Члены Совета были пропущены все, кроме князя В.А. Оболенского, короткая задержка которого была, очевидно, вызвана его титулом. Мариинский дворец опустел».
К 14:00 практически весь Петроград уже находился под контролем Военно-революционного комитета. Только Зимний дворец, Главный штаб и некоторые другие пункты в центре города еще оставались в руках Временного правительства.
Троцкий Лев Давидович, один из организаторов Октябрьской революции:
«Правительство по-прежнему заседало в Зимнем дворце, но оно уже стало только тенью самого себя. Политически оно уже не существовало. Зимний дворец в течение 25 октября постепенно оцеплялся нашими войсками со всех сторон. В час дня я заявил на заседании Петроградского Совета от имени Военно-революционного комитета, что правительства Керенского больше не существует и что впредь до решения Всероссийского Съезда Советов власть переходит в руки Военно-революционного комитета».
Короленко Владимир Галактионович, писатель, общественный деятель:
«Вот мы и дожили до “революции”, о которой мечтали, как о недосягаемой вершине стремлений целых поколений. Трудновато на этих вершинах, холодно, ветрено… Началась “новая русская история”! Любопытно чрезвычайно».
К 18:30 Зимний дворец был полностью окружен. Революционные отряды заняли исходные позиции. С целью избежать кровопролития Военно-революционный комитет предъявил Временному правительству ультиматум: капитулировать в течение двадцати минут. Не получив ответа в установленный срок, ВРК приказал начать подготовку к штурму.
Дорогов Алексей Антонович (1895–1960) – матрос, председатель судового комитета минного заградителя «Амур», активный участник событий октября 1917 года. Автор воспоминаний о взятии Зимнего дворца. После 1917 года служил в РККА. Был начальником особого отдела ВЧК Пинего-Печерского фронта.
