Дорогов Алексей Антонович, матрос:
«Временному правительству попытались передать ультиматум по телефону, но на вызов Зимний не ответил. Чтобы не упустить время, решили послать ультиматум с самокатчиками. Через некоторое время самокатчики вернулись с сообщением, что штаб округа сдался, а в Зимний ультиматум передать не могли – там его не приняли».
Подвойский Николай Ильич, большевик:
«В 6 часов был послан первый ультиматум Временному правительству о сдаче. Пушки крейсера “Аврора” и Петропавловской крепости были наведены на Зимний и должны были подсказывать осажденным их ответ на ультиматум. На ответ было дано 20 минут. Но Зимний всячески затягивал с ответом. В ультиматуме предупреждалось, что будет открыт огонь “Авроры”, если Зимний не сложит оружия».
Керенский Александр Федорович, политический деятель:
«Нужно признать, что в то время как большевики слева действовали с напряженной энергией, а большевики справа всячески содействовали их скорейшему триумфу, в политических кругах, искренне преданных революции и связанных в своей судьбе с судьбой Вр[еменного] правительства, господствовала какая-то непонятная уверенность что “все образуется”, что нет никаких оснований особенно тревожиться и прибегать к героическим мерам спасения…»
Положение Временного правительства было безнадежным: отсиживаясь в Зимнем дворце, его члены ждали прибытия войск с фронта, но при этом сами ничего не делали для защиты своей последней цитадели – Зимнего дворца.
Бьюкенен Джордж Уильям, посол Великобритании в России:
«Хотя в течение дня происходила небольшая стрельба, но большевики практически не встретили никакого сопротивления, так как правительство не позаботилось о том, чтобы организовать какие-либо силы ради своей собственной защиты».
Немногочисленные защитники Зимнего к вечеру начали уходить: голодные, ничего не понимающие, упавшие духом. Даже генерал Я.Г. Багратуни отказался выполнять свои обязанности командующего и покинул дворец.
Фактически охранять Зимний дворец остались лишь две-три роты юнкеров и одна рота женского батальона.
Керенский Александр Федорович, политический деятель:
«Между тем в городе восстание разрасталось с невероятной быстротой. Вооруженные отряды большевиков все тесней и тесней окружали здание Зимнего дворца и штаба военного округа. Солдаты лейб-гвардии Павловского полка устроили у своих казарм в конце Миллионной улицы у Mapсова поля настоящую западню, арестуя всех “подозрительных”, шедших по направлению от дворца <…> Дворец охранялся лишь юнкерами и небольшим отрядом блиндированных [бронированных – В.Р.] автомобилей».
Примерно в 21:00 был произведен сигнальный выстрел из Петропавловской крепости, а в 21:40 – холостой выстрел носового орудия крейсера «Аврора». Это дало сигнал к началу штурма Зимнего дворца.
Троцкий Лев Давидович, один из организаторов Октябрьской революции:
«Зимний дворец был к этому моменту окружен, но еще не взят. Время от времени из окон его стреляли по осаждавшим, которые сужали свое кольцо медленно и осторожно. Из Петропавловской крепости было дано по дворцу два-три орудийных выстрела. Отдаленный гул их доносился до стен Смольного. Мартов с беспомощным негодованием говорил с трибуны съезда о гражданской войне и, в частности, об осаде Зимнего, где в числе министров находились – о, ужас! – члены партии меньшевиков. Против него выступили два матроса, которые явились для сообщений с места борьбы. Они напомнили обличителям о наступлении 18 июня, обо всей предательской политике старой власти, о восстановлении смертной казни для солдат, об арестах, разгромах революционных организаций и клялись победить или умереть. Они же принесли весть о первых жертвах с нашей стороны на Дворцовой площади. Все поднялись, точно по невидимому сигналу, и с единодушием, которое создается только высоким нравственным напряжением, пропели похоронный марш. Кто пережил эту минуту, тот не забудет ее».
Подвойский Николай Ильич, большевик:
«Задержка во взятии Зимнего дворца волновала до чрезвычайности весь Смольный. Каждая минута напряженного ожидания казалась часом <…> Штурма Зимнего с еще большим волнением ожидали солдаты. Они беспрерывно требовали объяснений, почему не штурмуем Зимнего и не даем расправиться с Временным правительством. Оттяжка в удовлетворении накипевшего желания скорее ворваться в Зимний дворец и арестовать Временное правительство вызывала у солдат сильный ропот. Красногвардейцы были терпеливее. Они сосредоточенно стояли на заставах, двигались в цепях уверенно и с большим достоинством, весьма настороженно несли дозорную службу».
Другов Федор Павлович (1891–1934) – анархист, участник Октябрьской революции в Петрограде, один из организаторов и член первого состава ВЧК. Не раз был арестован. С 1911 по 1914 г. провел в ссылке, где познакомился с Я.М. Свердловым и А.И. Рыковым. Участник Первой мировой войны. Позднее эмигрировал.
Другов Федор Павлович, анархист:
«Но кто же будет штурмовать Зимний, если вокруг никого нет? В это время кто-то указал на движущийся быстро через площадь силуэт человека. Никто не придал этому значения. Однако меня заинтересовал этот силуэт, который, судя по всему, вышел из Зимнего. Я предложил его задержать. Каково же было наше удивление, когда мы узнали в нем командующего Петроградским военным округом. Штатское пальто не спасло его, и он был препровожден в ВРК. Когда в толпе узнали, что я член Петроградского ревкома, один анархист позвал меня сходить к баррикадам юнкеров и предложить им сдаться. Я согласился. Махая носовыми платками, мы пошли к баррикаде и влезли на нее. При виде нас юнкера сгрудились к нам. Мой спутник произнес агитационную речь, после чего юнкера плаксивым ребяческим хором загалдели: “Ну мы же не хотим братоубийства. Мы хоть сейчас сдадимся, но кому же, кому мы должны сдаться, скажите?” Мой спутник указал на меня: “Вот член Военно-революционного комитета. Он является законным представителем государственной власти”. В этот момент из ворот вышел офицер и крикнул: “Господа юнкера! Позор! Вы братаетесь с хамьем. Марш по местам”. Но юнкера уже вышли из повиновения. Посыпались жалобы и упреки. Видно было, что Временное правительство уже не пользуется у них авторитетом. И перспектива встретиться с разъяренной народной толпой им не улыбалась. Офицер повернулся на каблуках и быстро ушел. Сейчас же во дворе раздалась команда, и к воротам частыми шагами подошел взвод других юнкеров. “На линию огня, шагом марш!” Новые юнкера рассыпались по бойницам. Старые выстроились и ушли внутрь здания, ворча на офицера. Офицер резко обратился к нам: “А вы кто такие?” Я ответил, что я член ВРК и уполномочен передать предложение о сдаче: “Зимний дворец окружен плотным кольцом, на Неве стоят военные корабли. Положение Временного правительства безнадежно”, но офицер грязно выругался и послал нас».
