Троцкий Лев Давидович, один из организаторов Октябрьской революции:
«Центральный Комитет нашей партии сделал попытку достигнуть соглашения с левыми [эсерами]. Им было предложено принять участие в образовании Советской власти. Они колебались, ссылаясь на то, что, по их мысли, власть должна иметь коалиционный характер в пределах советских партий. Но меньшевики и правые [эсеры] порвали связь со съездом Советов <…> Нам ничего не оставалось, как предоставить партии левых [эсеров] убеждать своих соседей справа вернуться в лагерь революции; а пока они занимались этим безнадежным делом, мы считали себя обязанными взять ответственность за власть целиком на нашу партию. Список Народных Комиссаров был составлен исключительно из большевиков. В этом была несомненно известная политическая опасность <…> Но иного выбора не было. Другие советские группы колебались и уклонялись, предпочитая занять выжидательную позицию. В конце концов, мы не сомневались в том, что только наша партия способна создать революционную власть».
Бьюкенен Джордж Уильям, посол Великобритании в России:
«Большевики составляли компактное меньшинство решительных людей, которые знали, чего они хотели и как этого достигнуть. Кроме того, на их стороне было превосходство ума, а с помощью своих германских покровителей они проявили организационный талант, которого у них сначала не предполагали. Как ни велико мое отвращение к их террористическим методам, и как ни оплакиваю я разрушение и нищету, в которую они ввергли свою страну, однако я охотно соглашаюсь с тем, что и Ленин, и Троцкий – необыкновенные люди. Министры, в руки которых Россия отдала свою судьбу, оказались все слабыми и неспособными, а теперь, в силу какого-то жестокого поворота судьбы, единственные два действительно сильные человека, которых она создала в течение войны, были предназначены для того, чтобы довершить ее разорение. Однако когда они пришли к власти, то они были еще неизвестными величинами, и никто не ожидал, что они долго продержатся на своих постах. Перспективы были столь темны, что можно было только пробираться ощупью, во тьме».
Будберг Алексей Павлович, генерал:
«Во всех частях великое ликование по поводу свержения Керенского (как недолговечна слава всех революционных кумиров!) и перехода власти к Советам. Но, несмотря на всю большевистскую обработку, большинство солдат против того, чтобы власть была большевистская, а стоит только за то, чтобы власть была отдана Центральному исполнительному Комитету Совета с[олдатских] и р[абочих] депутатов.
Появление во главе нового правительства товарища Ленина ошарашило большинство инертных солдат; эта фигура настолько одиозна своим германским штемпелем, что даже большевистская агитация оказалась бессильной заставить с ней помириться. В нашем корпусном комитете лидер наших большевиков, ветеринарный фельдшер, взволнованно заявил начальнику штаба: “Да неужели же Ленин? Да разве это возможно? Да что же тогда будет?” Истинное чувство пробилось в этих словах через корку разных насвистанных с чужого голоса пустобрехов».
Устрялов Николай Васильевич (1890–1937) – правовед, философ, политический деятель, основоположник русского национал-большевизма. В 1916–1918 гг. – приват-доцент Московского и Пермского университетов. В годы Гражданской войны председатель Восточного отдела ЦК партии кадетов.
Устрялов Николай Васильевич, политический деятель и публицист:
«В живой драме всемирной истории это был один из типичных великих людей, определяющих собой целые эпохи.
Он [Ленин – В.Р.] был, прежде всего, великий революционер. Он – не только вождь, но и воплощение русской революции. Воистину, он был воплощенной стихией революции, медиумом революционного гения. В нем жила эта стихия со всеми ее качествами, увлекательными и отталкивающими, творческими и разрушительными. Как стихия, он был по ту сторону добра и зла. Его хотят судить современники; напрасно: его по плечу судить только истории.
В нем было что-то от Микельанжело, от нашего Льва Толстого. По размаху своих дерзаний, по напряженности, масштабам, внутренней логике своей мечты он им подобен, им равен. Его гений – того же стиля, той же структуры. Но мало еще сказать, что он был великий исторический деятель и великий революционер. Он был кроме того глубочайшим выразителем русской стихии в ее основных чертах. Он был, несомненно, русским с головы до ног.
Пройдут годы, сменится нынешнее поколение, и затихнут горькие обиды, страшные личные удары, которые наносил этот фатальный, в ореоле крови над Россией взошедший человек миллионам страдающих и чувствующих русских людей. И умрет личная злоба, и “наступит история”. И тогда уже все навсегда и окончательно поймут, что Ленин – наш, что Ленин – подлинный сын России, ее национальный герой – рядом с Дмитрием Донским, Петром Великим, Пушкиным и Толстым».
Керенский Александр Федорович, политический деятель:
«Он [Ленин – В.Р.] был великим организатором. Его сила была в умении организовывать. С другой стороны – и это очень важно знать, – ему не были ведомы в политической жизни такие понятия, как уважение к другим, сдержанность, верность политической линии. Он был готов на что угодно, если в этом нуждались партия и “мировая революция”. Если бы вы встретили его на улице, никогда бы не подумали, что в этом человеке есть что-то необычное. Ленин был сторонником беспощадного террора, без малейшего снисхождения. Только так меньшинство может навязать свою власть большинству, стране. Когда, уже будучи в эмиграции, я спрашивал друзей Ленина из членов левых партий Европы или из меньшевиков о различиях между Лениным и Сталиным, все говорили: в отношении к террору различий между ними не было».
Высшим органом Советской власти стал Всероссийский Центральный Исполнительный Комитет (ВЦИК) во главе с председателем Л.Б. Каменевым. Из 101 члена ВЦИК 62 человека были большевиками и 29 – левыми эсерами.
26 октября (8 ноября) в 22:30 Второй Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов принял декрет о мире.
ДЕКРЕТ О МИРЕ
Рабочее и Крестьянское правительство, созданное революцией 24–25 октября и опирающееся на Советы рабочих, солдатских и крестьянских депутатов, предлагает всем воюющим народам и их правительствам начать немедленно переговоры о справедливом демократическом мире.
Справедливым или демократическим миром, которого жаждет подавляющее большинство истощенных, измученных и истерзанных войной рабочих и трудящихся классов всех воюющих стран, – миром, которого самым определенным и настойчивым образом требовали русские рабочие и крестьяне после свержения царской монархии, – таким миром правительство считает немедленный мир без аннексий (т. е. без захвата чужих земель, без насильственного присоединения чужих народностей) и без контрибуций.
Такой мир предлагает правительство России заключить всем воюющим народам немедленно, выражая готовность сделать без малейшей оттяжки тотчас же все решительные шаги впредь до окончательного утверждения всех условий такого мира полномочными собраниями народных представителей всех стран и всех наций <…>
