Юра Сусайков, девятиклассник, сын генерал-полковника. Отец живет в Ташкенте.
Судья: Подсудимый сказал, что он убил человека из пистолета, взятого у вас. Так ли это?
– Да… Я нашел пистолет случайно, в шкафу у отца. Взял, чтобы познакомиться с устройством.
– На каком основании вы взяли оружие, вам не принадлежащее?
– Оснований, собственно, никаких не было.
– Вы, шестнадцатилетний юноша, жили в квартире вместе с сестрой. Кто же за вами наблюдал?
– Мама, уезжая к отцу в Ташкент, попросила понаблюдать за нами лифтершу.
– И что же, следила она?
– Да.
– Почему же она разрешала вам устраивать попойки?
– Не знаю.
– Почему ваш отец не взял вас с собою в Ташкент?
– Хотел, чтобы я кончил школу в Москве.
– А разве в ташкентских школах другая программа?
– Такая же.
– Или, может, у вашего отца-генерала нет квартиры в Ташкенте?
– Есть.
– А в Москву он часто приезжает?
– В отпуск и на сессию.
– Сколько комнат в вашей московской квартире?
– Пять! Не считая, конечно, кухни и ванны.
– А в Ташкенте у отца сколько комнат?
– Четыре.
– А дача?
– В Москве дача своя, в Ташкенте – государственная. (Отвечает холодно, лениво, небрежно.)
В публике: Да, генеральское воспитание! И ефрейтор такого воспитания не даст!
Судья: Вы давно научились пить водку?
– Недавно. И немного.
– Вы дружите с Журавлевым?
– Нет.
– А разве дают пистолет первому встречному?
– Нет.
– Бывал ваш отец у вас в школе?
– Был с год назад. После того, как Борис Журавлев угрожал Галине Иващенко.
– Чем он угрожал?
– Пистолетом. Но тот пистолет был, кажется, игрушечный.
– И после того, как Журавлев угрожал вашей подруге пистолетом, вы дали Журавлеву пистолет своего отца?
– Да.
Сусайкова Ирина Петровна, генеральша.
Судья: С какого года ваш муж в Ташкенте?
– С пятидесятого, уже пять лет.
– А вы?
– В Москве.
– Всё время?
– Нет. Либо здеся, либо тама.
– А дети?
– В Москве.
– А в Ташкенте большая квартира?
– Нет.
– Но достаточная для семьи?
– Но ведь его временно туда перевели.
– С пятидесятого года – временно?
– Его по состоянию здоровья должны бы перевести обратно. Обещаются.
– Как случилось, что ваш сын взял отцовский пистолет?
– Муж оставил оружие здеся второпях.
– Как вы наблюдали за воспитанием своего сына?
– Я с ним разговаривала.
– А еще?
– Всё ему было предоставлено. Учеба, и всё.
– С кем он дружил?
– Приятели его непостоянные.
– Как учился ваш сын?
– Были двойки. Но вообще он мальчик неплохой.
Прокурор: Неплохой? А вот что сказано в школьной характеристике: «Бездельничает, пьет, учится плохо, равнодушен ко всему, кроме попоек» – видите, какова плата за московскую квартиру? А как же ваш муж может воспитывать тысячи солдат и офицеров, если он не смог воспитать единственного сына?
– Об этом не вам судить, об этом уж как-нибудь будет судить военный министр.
Прокурор: Аудитория считает, что лучше бы вашего мужа судил обыкновенный суд.
Журавлев Александр Федорович, генерал; с 1930 года член партии (толстый, – в три обхвата… Лицо как блин, глазки – свиные):
– В Москву я приехал из Ленинграда в 1951 году. Сын в Ленинграде учился удовлетворительно и в Москве поначалу удовлетворительно. А с восьмого класса стал учиться плохо. И год назад меня предупредили в девятом отделении милиции о случаях, когда он напугал девочку пугачом, и еще сказали, что он знается с уголовным элементом. Ну, тогда я послал его к своему дяде в деревню Спирово Калининской области. Но и в Спировской школе его перевоспитать не сумели.
– Значит, вам было известно про связь сына с преступным миром?
– В девятом отделении милиции мне говорили, но достаточных фактов не привели.
– Известно ли вам, что ваш сын пил водку?
– Мне лично известно четыре случая.
– Какие же меры вы принимали?
– Я лично этим вопросом занимался. Я всякие меры принимал. Я его контролировал. И когда из Спировской школы сообщили, что он и там хулиганит, моя жена лично сама туда поехала. Я и сам лично хотел туда съездить, но его как раз прислали сюда. Я считаю, что школа поторопилась, могли бы подождать с присылкой.
– Какие же меры приняла ваша жена?
– Она, конечно, сделала соответствующие выводы, так как он и там сильно напивался.
– Ну, а вы?
– Я как раз собрался туда поехать.
– Зачем тянули? Надо было сразу на поезд и туда!
– Я считаю, я сделал соответствующие выводы.
– Сказали вы работнику детской комнаты Миловановой, что деньги у вас бессчетны?
– Нет, я такого заявления не делал.
Милованова: Я спросила, как вы контролируете средства своего сына, а вы ответили: деньгам у нас счета нет.
Журавлев: Я такого заявления не делал. Заявляю это ответственно и партийно!
Судья: Что же вы до сих пор говорили тихо, вяло, а теперь вдруг так возмутились и заговорили с такой энергией? Отвечайте, как случилось, что ваш сын лишил жизни человека, которого родители воспитали по-хорошему, довели до пятого курса – отвечайте, как случилось это, отвечайте при всем народе!
Журавлев: Да, тут я лично допустил ошибку… Я за ним контроль осуществлял… Я ему говорил… И советовал… Я стремился… Но у меня не вышло…
Прокурор: А почему это вышло у рабочего-полировщика Кузьмина, который воспитал прекрасного, честного сына?
Журавлев: А почему я воспитал хорошую старшую дочь?
Прокурор: Вы хотите пятидесятипроцентной скидки?
Журавлев: Но я его воспитывал. Я с ним беседовал и запирал его на три дня в комнате.
