Там было разделение зала на левый и правый хор, как и полагается в античных драмах… Потом возникают какие-то демоны: я Бродского не знал, но мой сын такой же олух царя небесного, и вот Бродский на него влияет… И это написано замечательно, потому что главное качество, которое я усвоил от нескольких встреч с Фридой Абрамовной, – это была ясность. Она так ясно говорила, она так ясно смотрела на вещи, что приходилось самому немножко прикусывать язык, чтобы, знаете, не лезть, когда хочется поддержать своим одобрительным добавлением вроде «а также», «а еще»… Она говорила обо всем в единственном числе, а именно в том, в котором всё это существовало…
Анатолий Найман
[76]
Фрида Вигдорова и дело Бродского: мифы и реальность
Статья написана на основе моей статьи “Frida Vigdorova’s Transcript of Joseph Brodsky’s Trial: Myths and Reality”, опубликованной по-английски в американском журнале “Journal of Modern Russian History and Historiography”, 7 (2014), 144–180. Я хотела бы поблагодарить моего друга Сэма Рэймера, профессора русской истории в Тулейнском университете (Новый Орлеан), за то, что он побудил меня записать всё, что я знаю о Фриде Вигдоровой в связи с делом Бродского. «Если ты не сделаешь этого, – сказал он, – так и никто не сделает».
Имя Фриды Абрамовны Вигдоровой не назовешь забытым: очень и очень многие знают, что она – автор «Судилища», записи суда над Иосифом Бродским, что она сыграла важную роль в его судьбе. Запись цитируется и публикуется, ее легко найти в Интернете, ее читают в хороших школах и так далее и тому подобное. Но за полвека, что прошли с суда над поэтом, история эта обросла множеством мифов, легенд, слухов и нелепостей. Я рада возможности рассказать, как всё происходило на самом деле.
Я стараюсь приводить в основном независимые источники о Бродском, о суде и роли Ф.А. в создании и сохранении записи этого суда. Но иногда, при отсутствии таких источников, я буду опираться на собственную память и знание фактов. Я была рядом с Ф.А. и до дела Бродского, и в годы, когда она была в него вовлечена. В некоторых случаях мои собственные воспоминания дают материал, который не был в обращении ранее.
Прежде всего, мне хотелось бы объяснить, кем была Фрида Вигдорова к 1963 году, когда началась травля Бродского. Ее книги – «Мой класс», «Дорога в жизнь», «Семейное счастье» – издавались большими тиражами и распродавались мгновенно, но более всего она была известна как журналистка. Статьи Вигдоровой, лишь малую часть которых мы печатаем в этой книге, выходили в «Литературной газете», «Комсомольской правде» и «Известиях», и большинство из них было посвящено защите тех, кто попал в беду или пострадал от несправедливости. Прежде чем написать статью, она ехала на место происшествия, разговаривала со множеством людей и делала записи этих разговоров – иногда во время беседы, а иногда сразу после, по памяти. Сохранилось множество маленьких блокнотиков с такими ее записями – мы также частично публикуем их в этой книге. Ее статьи, которые отражали реальность тех лет и были написаны ярко и живо, – по свидетельству ее коллег, писателей и журналистов, – читались взахлеб и обсуждались по всей стране; она достигала аудитории в сотни тысяч человек, если не больше.
Кроме опубликованных статей, Ф.А. написала чуть ли не в два раза больше неопубликованных или незаконченных. Все эти неопубликованные статьи были написаны с той же целью – помочь и спасти. Многие знали, что если Ф.А. возьмется за дело, то она будет без устали им заниматься, пока не добьется для людей, в него вовлеченных, хотя бы частичной справедливости.
Статьи Ф.А. в защиту справедливости в постсталинское время сделали ее пионером независимого журналистского расследования. В те дни для того, чтобы успешно защищать кого-то попавшего в беду, было недостаточно одного желания помочь, хотя неравнодушие к судьбе чужого человека, как тогда, так и сейчас, нельзя сказать, чтоб так уж часто встречалось. Но нужно было знать, КАК помочь, и Ф.А., с ее отличным здравым смыслом, богатым опытом, умением разбираться в людях и ориентироваться в ситуации, – знала как. Ознакомившись с делом, поговорив со всеми включенными в него людьми и собрав всю необходимую информацию, она решала, что может сделать сама. Иногда ей удавалось обходиться своими собственными силами. Но часто, чтобы добиться цели, ей приходилось прибегать к помощи других. И если ей нужна была помощь, то она знала безошибочно, к кому из влиятельных людей обратиться, – или потому, что они занимали высокое положение, или просто были порядочными людьми, но при этом состояли в партии (в отличие от Ф.А.). Иногда она подключала к делу известных деятелей культуры, как, например, Эренбурга, Чуковского, Маршака, Паустовского, и они почти всегда помогали ей. Она умела убеждать, и были у нее обаяние и какая-то харизма, так что даже люди, которые доселе не знали ее, часто становились ее товарищами по оружию.
Когда власти начали кампанию против Бродского, и особенно после появления в газете «Вечерний Ленинград» от 29 ноября 1963 года обличительной статьи «Окололитературный трутень», для ленинградских литераторов, сочувствующих Бродскому, было совершенно естественно обратиться к Вигдоровой за помощью. Анна Андреевна Ахматова попросила свою подругу Лидию Корнеевну Чуковскую поговорить с Ф.А., чтобы та занялась делом Бродского. Яков Гордин вспоминает в своих мемуарах
[77], что в декабре 1963 года ленинградцы, профессор-литературовед Ефим Эткинд и поэт Глеб Семенов, дали ему деньги на проезд, чтобы он поехал в Москву и поговорил с Вигдоровой. Они передали с ним письмо, где они объясняли Ф.А. сложившуюся ситуацию. Ни почте, ни телефону они, естественно, довериться не могли, так как оба эти средства связи находились под наблюдением КГБ.
Вигдорова принялась за работу. Вместе с Чуковской они написали письма нескольким людям, занимающим ответственные посты в области образования и культуры. Ф.А. подключила к делу московскую журналистку Ольгу Чайковскую, сотрудничавшую с «Известиями». По просьбе Вигдоровой Чайковская поехала в Ленинград как корреспондент «Известий». Там ей удалось попасть на прием к Первому секретарю Ленинградского горкома партии, но ничего не помогло. В феврале 1964 года Бродского арестовали. Суд над ним состоялся 18 февраля в здании суда Дзержинского района г. Ленинграда, по месту его жительства.
Ф.А. поехала в Ленинград, чтобы присутствовать на суде и записать, что там будет говориться. Сейчас есть исследователи и журналисты, особенно западные, которым это ее решение часто кажется странным. Почему она взяла на себя записывать суд? Разве не существует для этого официальное лицо, чья задача сделать стенографическую запись процесса? Конечно, на процессе Бродского был официальный судебный стенографист, но только ему и было разрешено записывать процесс, и стенограмма эта публике была недоступна. Стенограммы нет и сейчас – с наступлением гласности нам сообщили, что она якобы сгорела. Посторонние наблюдатели, особенно журналисты, иногда могли делать свои записи во время суда, но только с разрешения судьи. В советских судах бывали случаи, когда полная запись судебных слушаний становилась достоянием общественности, но только если это почему-либо было нужно властям. В таких случаях журналистов специально приглашали записывать ход судебных слушаний – полностью или частично. Но частная инициатива вроде той, что проявила Ф.А., властями категорически запрещалась.
