Зинаида замерла. Неужели мужчину так понесло, что он и покойницу не пощадит? Или не знает про ее гибель?
– Софья Филипповна? – уточнила она.
– Она. Тут только одна Софья. Да и этой не нужно! Вякает только в ухо Елене всякую чушь! – Оперный фанат съежился, скривил лицо на манер печеного яблока и закривлялся: – «Еленоська Сельгевна! Красависа наса, благодетельниса! Еззайте за граничку одна, на фиг мы вам нужны такие уроды!» Тьфу!
– Не плюйтесь, мне потом мыть, – непроизвольно вырвалось у Зинаиды.
– А как не плеваться? Как ее вспомню… Вся такая благородная, правильная, а сама…
– А чего сама? – насторожилась сыщица.
– Да ничего! Просто хотела театр этот к своим сморщенным рукам прибрать! – выкрикнул мужчина и откинулся на спинку стула.
Стул так скрипнул, что даже Татьяна за стойкой подскочила. Так, на всякий случай – если клиент рухнет вместе со стулом, чтобы поспешить и его поддержать… Но он не рухнул.
– Театр прибрать? Разве такое возможно? – заморгала Зинаида.
– А черт его знает, – отмахнулся толстяк. – По закону, наверное, нет, только…
– Ну, говорите же, чего мычите-то?
У Зинаиды уже терпения не было разговаривать с этим недоразвитым мужиком! Имеет кучу новостей и до сих пор не может подойти к главному! А собеседник, видя, как загорелись глаза женщины, нарочно томил, выдерживал паузу. Он даже налил себе в высокий стаканчик минералки и, сощурившись от блаженства, принялся медленно пить.
– Чего «только»-то? – теребила его Зинаида, но тот никак не мог напиться.
Пришлось его треснуть по загривку, дабы вода быстрее проскочила. Вода проскочила, да не туда – прямо на свежую рубашку посетителя.
– Вы это чего себе…
– Ну, говорите – чего «только»?! – по-свойски отряхивала капли с костюма клиента Зинаида и даже старательно протерла голову мужчины салфеточкой.
Тот хотел было обидеться, но глупая новенькая официантка смотрела на него с таким интересом, что он решил не капризничать.
– Вот я и говорю – Софья Филипповна эта вся такая масляная, всем угодить старается, а сама прямо щука какая-то, палец в рот не клади! Она чем-то пугает Елену.
Похоже, мужчина и в самом деле не знал о гибели старушки и расшвыривал ценную информацию во все стороны. Зинаида облизнула губы.
– Чем? Чем она может ее пугать?
– Не знаю, – вальяжно развалился посетитель. – Я спрашивал у Елены, а та только смеется. Ясное дело – боится.
– А может, Софья Филипповна и не пугала вовсе?
– Ха! Я никогда ничего не выдумываю, запомните это на будущее, – выдохнул мужчина в лицо Зинаиде, потом прикрыл глаза и скорбно рассказал: – Однажды я купил цветы, дабы принести их Елене Сергеевне. В магазин рядом с моим офисом розы привезли бракованные. Нет, ну они еще хорошие были, только обломанные немножко, зато дешевые. А про меня, знаете, что тут говорят? Говорят, что я скупой, жадина-говядина. А тут такой случай появился – блеснуть щедростью… Я нес букет в кабинет Елене, хотел войти и обсыпать ее цветами, чтобы она не успела увидеть, что розы-то покореженные. Подхожу и слышу, что Ивская не одна. Я ухо к двери приложил, слышу, ей Софья командным таким голосом диктует: «Нет уж, милочка, я настаиваю! И не вздумайте ослушаться!» А Елена ей в ответ овечьим голоском блеет: «Но я сейчас не смогу! Вы мне дали слишком маленький срок, это так не делается!» Это наша Ивская – ей, представьте! А та гнет свое: «Тогда я сама займусь бумагами!», и так решительно ковыляет к двери. Ивская ей: «Софья Филипповна! Ну, постойте же!» А та: «Нет!» И мне дверью по голове – бац! И гордо так по лестнице вниз!
– А Ивская что?
– А что она… Я только нацелился в нее букетом бросить, а она мне и говорит: «Аркадий Валерьевич! Не вздумайте здесь мусорить, у нас техничка на больничном». И мимо меня. Вот! А вы говорите!
Зинаида уже ничего не говорила. Она сидела за столом и задумчиво допивала минералку. Аркадий Валерьевич печально смотрел на пустую бутылку. Он пытался себя убедить, что ему нисколько не жалко воды, но однако… однако она же кончилась! А он бы и сам мог выпить…
– Аркадий Валерьевич! Вам еще что-нибудь? – появилась из-за барной стойки Татьяна. – Чем это вы так нашу официантку обворожили, что она и про работу забыла?
Танечка мило улыбалась, не забывая долбить острым носком туфельки подругу по ноге.
– Ах, чаровник, ах, обольститель! – лукаво играла она глазками и уже за шкирку вытаскивала Зинаиду из-за столика.
– Минуточку! Аркадий Валерьевич! – цеплялась та за скатерть.
– Нет, вы на нее посмотрите! – фальшиво округляла глаза Татьяна и открыто, пинками гнала подругу от клиента. – Да вы просто очаровали ее своим пением! Вам пора на большую… сцену!
Аркадий Валерьевич расплылся, зарделся, смущенно пожал толстыми плечами, дескать, что же делать, вот такой уж я уродился – не могут женщины устоять, и все тут. Потом еще раз оглянулся на пустую бутылку, выложил на столик деньги и поспешил из бара.
Зинаида обиженно запыхтела, одергивая кофточку.
– Вот вечно ты влезешь, когда не надо! – рыкнула она на Боеву. – Чего тебе за стойкой не сиделось? Прям весь допрос мне испоганила!
– А ты не устраивай на работе допросов! – огрызнулась та. – Что, не могла его куда-нибудь пригласить? Возле меня девчонки наши крутятся – то Лидка Данилова забежала, то Альбина, а они тут всем кости перемывают! Ты что, об осторожности вообще, что ли, никогда не слышала? А если бы Ия зашла? Да ты бы уже сегодня снова безработной была!
Зинаида притихла. Действительно, что-то она увлеклась.
– А разве хорошо слышно было?
– А то! Конечно. Я уж и так музыку постаралась на всю катушку включить. Но Лидка не болтуша, она ничего не скажет, даже если и услышала, – успокоила Татьяна и призадумалась. – Надо же! Наша-то Софья, оказывается, держала Ивскую в кулачке… Хотя что-то мне не очень верится.
Зинаида ничего сказать не могла, старушку она не знала.
– Слушай, – вдруг предложила Татьяна. – Я тебе сейчас домашний адрес ее дочери дам, у меня где-то записан был, а ты к ней сбегай.
– Прямо сейчас?
– А чего? Можно и прямо сейчас. Сколько же на месте топтаться? Еще и к самой Софье Филипповне, пожалуй, зайди. Только адреса Софьи у меня нет, я тебе так нарисую. А завтра я с Вадькой дома посижу, врач должен приехать аж из Новосибирска, а ты полдня за меня постоишь, идет?
Зинаида кивнула, и Татьяна кинулась искать по ящикам ручку и бумагу. Адрес дочери Софьи Филипповны у нее был записан в телефонной книжке.
– Это мне Софья сама записала, если, дескать, она срочно понадобится, так чтобы звонили туда. А вот… так подожди, домик некрасиво нарисовался… Вот здесь дом самой Софьи. Мы вообще-то друг к другу в гости не ходим, не принято это у нас, а недавно, незадолго до своей смерти, Софья Филипповна устроила себе такой пышный юбилей! Вообще-то, ей шестьдесят два было, а она справляла шестьдесят. Потому что, говорит, вы со мной шестидесятилетний юбилей не отмечали, а больше его и не будет! Очень шикарный стол закатила, прям жуть. Я тогда так обожралась, господи прости, так накушалась! Потом на одном фестале сидела. Представь, она чучело утки заказала. Прямо в перьях! Утка эта на столе стояла, а Софья все нам предлагала ее попробовать. А как есть в перьях-то? Так и осталась утка нетронутой.
