– Это когда ее в камере держали, да? – тоже обиделась Зинаида. – Откуда, интересно знать, ты про княжну узнала?
– Сама догадалась! – гордо вздернула головку дивчина. – И все равно! Это раритет! Мы на блошином рынке специально для вас купили, для стиля!
Зинаида поднялась с кресла и ногой пнула железную конструкцию. Та звонко задребезжала.
– Юля, у нас нет блошиных рынков. Вы ее просто подобрали на помойке! Да! Потому что такой срам даже в комиссионке никто продавать не станет – не примут!
– Ха! – тоже двинула кровать ножкой Юлька. – Почему это ее не примут? Вашу, значит, приняли, а это произведение старины… Мы с Игорем ее на себе тащили, чтобы вам приятное сделать, потому что в журнале точно такая же сфотографирована, и написано, что это очень модно. А вы сейчас на такой работе… Вам нельзя на какой-то простой деревяшке спать, не престижно! А если, не приведи бог, у вас какой мужчина переночевать соберется? Это что же, его на вашу рухлядь укладывать? Да мы с Игорьком умрем от позора!
Тут Игорек решил вступиться за хозяйку:
– Ну, что ты, Юленька. Может, у Зинаиды Ивановны на ее рухляди полгорода переночевало, и никакого позора, а вот это… – Он тоже ткнул ногой кровать и договорить не успел.
Железная койка, не выдержав такого наплевательского отношения к своему почтенному возрасту, покачнулась и со страшным грохотом рассыпалась. Мурзик от испуга рванул к форточке, снизу забарабанили соседи, и Юлька побежала с ними ругаться. Игорь просто ухватился за голову и выскочил из комнаты, Зинаида горько завсхлипывала – тихий, уютный вечер сегодня погиб. И еще большой вопрос, как пройдет ночь.
Кот балансировал на форточке и дикими воплями грозился выброситься с третьего этажа, чтоб уже покончить с такой жизнью. Зинаида попрыгала возле окна, но стянуть Мурзика не получилось, тот вцепился в раму когтями насмерть. Пришлось карабкаться на подоконник и снимать несчастное животное:
– Мурзон… – позвала она, с трудом удерживаясь на узенькой дощечке. – Мурзик, чего уж так сразу, из окна? Ну, отцепляйся же, не хватайся когтями… Ты можешь спать в кресле, а я в… мне… Ой, хоть прямо под порогом укладывайся! К Татьяне, что ли, попроситься?
– Зачем к Татьяне? Я могу выделить тебе целую комнату, – раздалось неожиданное предложение.
Она все же не удержалась на подоконнике, хорошо хоть кота успела сдернуть. Мурзик, вякнув, тяжело ухнулся на пол и распластался тут же, вроде как и сил отползти уже не хватало. Сама же Зинаида, неловко спрыгнув с окна, приземлилась на четыре конечности и пыталась было грациозно вскочить, но узкая, длинная, страшно модная юбка подкосила ноги, и женщина снова тюкнулась на четвереньки. Юбка издала неприличный звук и треснула. Зато Зинаиде Корытской удалось наконец подняться с колен. Теперь она стояла красная, как перезрелый перец, а в дверях внимательно наблюдал за ее трюками Плюх Игнатий Олегович – известный хирург, а по совместительству предмет давних воздыханий Зинаиды Корытской.
– Зин, ты не ушиблась? Садись, дай-ка лодыжку посмотрю, – деловито усадил гость хозяйку дома и ухватился за ногу. – Так не больно? А так?
– Да с чего больно-то? Подумаешь, с подоконника соскочила! Ногу отпусти, а то соседи подумают, что ты за мной ухаживаешь. Ничего с моими молодыми костями не случится, – дернула ногой Зинаида. – Ты это… посиди, сейчас чай вскипячу.
– Ничего-ничего! – тут же появилась в дверях Юлькина мордочка. – Сидите-сидите, ощупывайтесь, я сейчас вам все принесу. Молодой человек, прошу обратить внимание на совершенно стильную кровать Зинаиды Иванны. Раритетная вещь! Просто уникальная! Заметьте, между прочим, – двуспальная.
Юлька еще собиралась петь дифирамбы ржавым пружинам, но собственный ее супруг Игорек с силой выдернул девчонку из комнаты.
– Зин, – серьезно уставился на Зинаиду Игнатий и заявил: – Я, к слову сказать, думал, что мы друзья!
«Вот гад! – мелькнуло у Зинаиды. – Он думал – друзья! А я думала… почти возлюбленные!»
Игнатий Плюх бросил хлопотать возле ее якобы подвернутой лодыжки, сунул руки в карманы своего длинного черного пальто и, точно большая ворона, стал расхаживать по комнате, сокрушенно выговаривая:
– Я думал, мы друзья, да! И что? Выходит, я ошибался? Что произошло? Я тебе звоню – тебя все время нет дома. Прихожу лично – говорят, ты только что вышла. А теперь еще приходит Анна и говорит, что ты меня… сейчас вспомню… «знать не знаешь, потому как у тебя таких врачишек вагоны».
– А ты побольше свою Анну слушай! – дернулась Зинаида. Ей вообще не нравилось, что Игнатий важно величал Нюрку Анной. А уж тем более, когда к нему «еще приходит Анна и говорит». – Мало ли что тебе про меня наговорит твоя Анна! Я вообще… Да я и не думаю про вас вовсе! Какое мне дело, о чем вы там с Нюркой говорите! Я тут не знаю, как со своими делами разобраться…
Как ни пыталась Корытская сохранить равнодушный вид, с каждой минутой это у нее получалось все хуже. Вот уже и в носу защипало, в горле кактусом застрял какой-то ком, а в глазах – какой стыд! – вовсю плавали слезы.
Игнатий Плюх резко обернулся, пригляделся к подруге и решительно заявил:
– Я все понял! Либо ты меня дико ревнуешь к Анне, либо снова ввязалась в криминал.
– Лучше в криминал, – поспешно мотнула головой Зинаида, утирая скатертью мокрые глаза. – Сразу видно, ты тертый калач в хирургии, только взглянул – и, пожалуйста, точный диагноз!
Плюх издал продолжительный стон и, не вынимая рук из карманов, рухнул на диван рядом с хозяйкой. Потом искоса на нее посмотрел и удрученно дернул уголком губ:
– Обидно. Я все же надеялся на первое. Кстати, как калач в хирургии, могу не только поставить диагноз, но и лечение прописать – не смей соваться в сомнительные авантюры! А про криминал и вовсе забудь! Ты что, не помнишь, чем кончились твои последние приключения?
Вот уж чем они кончились, Зинаида прекрасно помнила. Все прошло на высоте – всех посадили. Правда, она сама чуть не распрощалась с жизнью, ну так это от несознательности преступников. Зато каков триумф! Сам дядька с погонами посмотрел на нее тогда с глубоким сожалением и процедил: «Вот если бы он еще и эту грохнул, тогда бы мы точно по «висякам» в передовиках были!» Завидовал.
– Так что, – продолжал вещать Плюх, – никаких расследований! Хочешь, я тебя в санаторий определю? Там лес, елочки, птички на юг улетели, листики обвалились… И никакого криминала!
– Мне нельзя теперь без криминала, – буркнула Зинаида. – Я на новую работу устроилась.
– Господи, неужели в оперативную группу? – слабея, предположил Плюх.
Зинаида поерзала на диване. Никак не хотелось ей отвечать, пусть бы думал, что в оперативную.
– Или олигархов воруешь? – вдруг насупился Игнатий.
– Зачем мне олигархи? – удивилась Зинаида. – Нет, я в модельном бизнесе сейчас. Но… Ой, там такие дела творятся, без меня прям никак! Директриса так и сказала: если вы, Зинаида Ивановна, не разузнаете, кто тут у нас воду мутит, всем нам конец – сожгут и передушат. Пожалуйста, говорит, найдите этого изувера, и я сразу же назначу вас менеджером по кадрам. Потому что никто лучше вас в людях не разбирается. И, говорит, сразу оклад – две тысячи долларов.
