Разочарование Эстер Денхэм, узнавшей о столь поспешно заключенной помолвке, было неописуемым. Она уже давно поняла, что безразлична своей тетке, более того, с каждым сезоном она замечала, что ее шансы становятся все более призрачными. Однако тень надежды все-таки сохранялась, поскольку ее собственный брат вознамерился отстаивать их интересы. Разве его недавняя женитьба на Кларе, которую Эстер именовала не иначе как «узурпаторша» и простить которую не могла, не спасла их обоих? И если даже чувства, которые она испытывала к своей новой невестке, никогда не станут теплыми и между ними никогда не возникнет и подобия дружбы, эта временная передышка послужила ее интересам — вместе с тем пособием, которое позволяло ей поддерживать тот образ жизни, который она заслуживала по праву рождения и который всегда тщательно оберегала.
Сэр Эдвард со своей супругой так редко приезжал в Денхэм-парк, что ей предстояло взять на себя обязанности хозяйки и владелицы их пришедшей в упадок собственности. Эстер находила утешение в том, что, по крайней мере, наследство Денхэмов вернется к ним после смерти их тетки, даже если Клара Бреретон окажется формальной наследницей.
Поскольку супруга сэра Эдварда Денхэма вполне привыкла к жизни в прекрасном старом доме мистера Холлиса, несмотря на все тамошние сквозняки, она могла проявить некоторую любезность в отношении своей невестки, к счастью, пребывавшей от нее на значительном расстоянии. Кроме того, Сандитон теперь стал для нее настоящим домом. И она решила, что даже после смерти леди Денхэм не станет уезжать из Сассекса.
А как же наши главные герои? Как сказались на них последние неприятные события?
Время и расстояние развели молодых людей. Их чувство друг к другу осталось невысказанным, хотя они и признались в нем самим себе.
Мы оставили Шарлотту в Лондоне, когда она только что сделала свое открытие. Можно усомниться в том, что она долго сожалела об отъезде Сидни Паркера, поскольку вокруг было много всего, что занимало ее. Под руководством Эммелины Тернер Шарлотта могла бы счастливо продолжать свое образование, если бы взволнованное письмо отца в корне не изменило ее положения.
«Моя дорогая Шарлотта, — прочитала она. —
Нам только что сообщили о том, что наш Генри арестован гвардейцами Его Величества за преступления, совершенные им против короны. Мы были поражены этим известием. Молю тебя вернуться домой, чтобы ухаживать за своей матерью и младшими братьями и сестрами, а я мог отправиться в Сандитон и попытаться спасти Генри. С любовью, хотя и в большой спешке,
твой любящий отец».
Внимательно прочитав его, Шарлотта долго сидела не двигаясь, едва не лишившись чувств. Наконец, собравшись с силами, она отправилась к своей подруге за советом. Миссис Тернер оказалась так же ошеломлена этими новостями, как и она сама. Она заявила, что это просто не может быть тот самый молодой человек, с которым ее недавно познакомили, тот самый, который обзавелся полезными связями в Лондоне и получил хорошую работу!
Шарлотте оставалось только теряться в догадках. Ее славного брата содержат под арестом на курорте мистера Паркера? В какие неприятности он оказался замешан? Что могло навлечь такую беду на голову честного и открытого юноши? Она знала, что Генри обладал простым, мягким характером; он был достоин всяческого доверия, хотя сам был, пожалуй, чересчур доверчив.
Как только миссис Тернер сумела организовать переезд Шарлотты, девушка возвратилась к своей семье, где и оставалась, ожидая известий от мистера Хейвуда.
Вскоре пришли радостные вести о том, что Генри освобожден, оправдан и должен в самом скором времени вернуться в Уиллингден вместе с отцом.
А тот писал:
«Мои дорогие!
Спешу заверить вас, что наш Генри спасен от той несправедливости, которая едва не погубила его. Мои собственные протесты против выдвинутых обвинений ни к чему не привели, я уже отчаялся и потерял веру в удачный исход дела. Самое удивительное заключается в том, как открылась вся правда.
Нежданно-негаданно появился честный воитель. Этот молодой человек сумел доставить из Лондона свидетельства невиновности Генри. Он представил джентльмена, который предъявил доказательства того, что Генри попался в ловушку, расставленную его собственным нанимателем! Интерес этого молодого человека заключался в том (во всяком случае, именно так он заявил), чтобы восторжествовала справедливость. Таким образом он желал восстановить доброе имя и репутацию своего старшего брата и его курорта. Можете представить себе мое удивление, когда я узнал его имя. Он — некий мистер Сидни Паркер, родственник нашего дорогого друга и хозяина, принимавшего у себя Шарлотту все это длительное время!
Это был настоящий подвиг! Причем свершен он был поистине великолепно, поскольку молодой Паркер пребывал просто в ярости. Дорогие мои, благодаря его вмешательству мы с Генри сейчас благополучно направляемся домой.
Ваш отец и т. д.».
Во время чтения этого письма Шарлотта старалась сдержать волнение, поскольку в нем содержались известия о счастливом освобождении ее любимого брата и много чего еще. Наблюдая за тем, как ее мать, братья и сестры, взявшись за руки, радостно пустились в пляс, она сама пребывала в странном оцепенении.
То, что ее брат оказался в безопасности, уже само по себе было хорошей новостью и для нее, и для ее семьи. Да, но при каких обстоятельствах? Сидни Паркер, энергично выступивший на защиту справедливости? Приложить такие усилия, дабы противопоставить себя мошенникам, которые погубили все надежды на расцвет Сандитона? И не объяснялись ли его намерения желанием спасти и реабилитировать ее дорогого Генри?
Она не стала ничего никому объяснять. Но не стала отрицать и того, что тронута. Могло ли быть так, что кое-что из происшедшего сделано ради ее блага? Так или иначе, но поступок мистера Паркера привел расположенную к нему мисс Хейвуд в восхищение. Как бы там ни было, невиновность ее брата была доказана, а в ее семье вновь воцарилось спокойствие.
Но через несколько дней Сидни собственной персоной явился в Уиллингден, и мы не станем делать вид, будто Шарлотта была удивлена. Следует признать, что она даже питала некоторую надежду на то, что он появится и станет искать ее.
Сей джентльмен нанес визит с некоторой сдержанностью, по-видимому, в ответ на сердечное приглашение ее отца и брата, которые настаивали на нем из чувства благодарности. Но не прошло и часа, как его чувства к Шарлотте стали понятны каждому из Хейвудов, во всяком случае тем, кто был уже достаточно взрослым, чтобы замечать такие вещи.
Мистер Хейвуд дал свое благословение еще до того, как члены этого большого семейства успели пошептаться между собой, — как только он понял причину оживления собственной дочери. А он-то удивлялся тому, что такое рвение и усердие было проявлено ради курорта на водах! Теперь, по крайней мере, все встало на свои места.
— Дорогое дитя, он действовал, чтобы спасти жизнь твоего брата! Как мы можем не одобрять его — мы всем ему обязаны. И это было сделано ради тебя! — заявил мистер Хейвуд.
