Москва готовила международный форум энергетиков. Антона ввели в оргкомитет. Тотчас вызвали в Москву на заседание, разумеется, срочное. «Красная стрела», министерство.
В Москве уже кончалась осень, сухая, оранжевая. Встретил его Семён Лавриков с министерской машиной, один из помощников министра. Он должен был отправиться вместо Антона в Берлин. Расспросил, где, в каком отеле лучше остановиться, где столоваться, был человеком практичным, карьерным, говорил не стесняясь: «А что мне остаётся, если у меня нет таланта». Немецкий знал плохо, ему обещали передать переводчицу Антона, то есть Магду. Это было неприятно. Берлинская командировка Семёна устраивала, он хотел там задержаться подольше, так что пусть Антон не рассчитывает на возвращение.
Форум решили проводить в Питере, пригласить иностранцев из тех стран, где есть зелёная энергетика, гелиоэнергетика, где стоят ветряки. Всё то, что недавно считалось энергетикой будущего.
Тема форума обрадовала Антона. Они давно боролись за малые ГЭС. Солнце, ветер, вода были дарами благословенными, предназначенными человеку самой природой. Ничего враждебного. Возобновляемые естественные составляющие жизни всего живого на земле, их вдруг признали как находку.
Антону поручили готовить секцию малых гидростанций, то, что он любил, сельские мельницы, маленькие ГЭС были ещё с царских времён. В Питере он погрузился в хлопоты, переговоры, согласования. Работал с удовольствием, дни были плотно заполнены, мешая вспоминать Берлин и скучать. Приходил – валился в кровать, спал без сновидений. С Магдой перезванивался, но телефонный разговор получался пустым.
Проводить форум решили через два месяца. Надо подготовиться докладчикам, пригласить иностранных гостей, у тех всё расписывается чуть ли не за квартал вперёд.
Он стал готовиться к своему выступлению и наткнулся на свой отчёт студенческих лет. Тогда он собирал материал для диплома и получил командировку на стройку Куйбышевской ГЭС. Город назывался Ставрополь. Его уже нет. Есть верхний бьеф. Ставрополь на дне водохранилища. Ставрополь был старинный город, кажется, ему было триста лет. Его затопили. Новый город вместо него назвали почему-то Тольятти. Антона поселили в Доме крестьянина. Подселили. Попросил Олег Сучков, приятель отца. Олег был археолог, работал в котловане ГЭС. Извлекал остатки древних селений. Он и сам был из прежних времён – длинные седеющие волосы, голос проповедника, не пиджак, а сюртук царского периода, и голос, голос не годный для гнева и крика.
Стройка ГЭС захватила Ставрополь, завалила набережные брёвнами, контейнерами, кирпичами. Повсюду двигались огромные самосвалы, тягачи, краны. Всё это лязгало, рычало, нещадно дымило, занимало все улицы, теснилось в деревянных переулках. Размах стройки возбуждал Антона, ничего подобного он не видел. Стройка раскинулась по обоим берегам Волги. Реку заполнили баржи. Небольшие пляжи бесцеремонно завалили стройматериалами. Бараки, палатки, жилые бытовки. Антон носился от стройки шлюзов к подстанциям и дальше – к лесопилкам, стройке бетонного завода. Фотографировал, обмерял площадки для распредустройства. Улицы пестрели плакатами. Кумачовые полотнища призывали: «Досрочно!», «Сдадим ко Дню Победы!».
Вечером, усталые, оглохшие, они с Олегом мылись в круглосуточной бане, ужинали в рабочей столовке, Антон шёл проявлять снимки.
Сердцевиной стройки для Олега был котлован. Кратер космических размеров кишел. Сеть дорог в глубине клубилась сизым дымом выхлопов. Стоя на смотровой площадке, Антон видел крохотные фигурки людей. Антону захотелось спуститься туда. Не тут-то было. Котлован не входил в программу его командировки. Хлопоты ни к чему не приводили. Помог Олег. Они вдвоём добрались до полковника из спецотдела. Тот хмуро допрашивал Антона – зачем, да что за диплом. Объяснил, что идти надо с охраной. Дали двух солдат с автоматами. «Так положено, там работают зэки».
Спустились вниз по шатким деревянным лестницам. Эта часть котлована с террасой была неглубока, стены блестели от липкой красной глины. Мимо них по деревянному настилу взад и вперёд зэки катили гружёные тачки. Землю сваливали на площадку, там её подбирали малые экскаваторы, грузили на самосвалы.
Они забрались на помост. Олег разговаривал с мастером, Антон разглядывал зэков. Шли с тачками в одинаковых чёрных штанах, в заляпанных глиной ватниках, в резиновых сапогах. Их облик имел какую-то странность. Антон понял не сразу. Это были косынки, у кого-то повязана голова, у других горло, были с серёжками. Это всё были женщины. Одни шли туда, другие обратно, скрипели тачки гружёные и пустые.
– Это что? – спросил Антон у сержанта.
– Это мамочки-дамочки.
Дощатые дороги гнулись под тачками. Женщины подымали головы, смотрели на Антона, кто хмуро, кто посылал ему подмиг. И вдруг раздался крик: «Тоша! Тоша!»
К нему рванулась женщина, повязанная грязно-белым платком. Кричала испуганно, он не сразу сообразил, что она рвётся к нему, это в школе его так звали, давным-давно: «Тоша».
Он спрыгнул с помоста к ней. Она оставила тачку, распахнула руки в рукавицах, потом сорвала их. Сержант опередил её, оттолкнул, встал между ней и Антоном:
– Назад, сука, запрещено!
Антон успел прокричать:
– Будьте любезны, это моя одноклассница!
Его учтивость огорошила.
– Надо иметь спецразрешение, – сказал сержант и наставил на него автомат.
Боже мой, это была Вика Коган! Он узнал её не сразу в этом измученном, истощённом, бледном существе, неужели это она – Вика? Что-то, конечно, осталось от прежней Вики – той, что сидела в классе впереди него, – длинная коса. У каждого от детства остаётся своё зёрнышко. Что бы с ними ни делали. Вика была старостой их класса. Сейчас и звать никак. Торчал её остов, серый, бесцветный остов прежней девочки. Облетевшее дерево, еле знакомый силуэт. Ещё было сомнение, он вспомнил, что она поступила в университет на исторический, какой-то у них был кружок, и потом слух, что их разогнали, арестовали – всё невнятно, глухо.
– Неужели это ты, Тоша? – повторяла она и всё тянулась, хотела обнять его.
Как её разрушило, у неё не было передних зубов, она быстро-быстро шепелявила, спрашивала, как её дело, дошли ли её ходатайства или нет?
И тут же по его лицу видела, что он ничего не знает, поняла, он здесь – это случайность.
Солдаты переглянулись между собой, попросили Антона отойти. Сержант крепко взял его под руку, отвёл в сторону и сказал:
– Общение возможно только на свидании.
Антон вынул пачку беломора, протянул сержанту. Сержант взял, и они с солдатом стали прикуривать. Антон сказал Вике:
– Говорят, что могут объявить амнистию.
– Ещё папиросы у тебя есть? – спросила она.
– Нет. – Антон мотнул головой на солдат. – Как твоё здоровье?
Она посмотрела на него и сказала:
– Его больше нет.
Сержант крикнул:
