– Не подведу, – сказал Тим, ни капли не кривя душой. Он был уверен, что порвет любого.
– Ну, смотри. Я на тебя надеюсь, – сказал охранник, снимая с пояса связку ключей. – Вот мы и пришли. Отдыхай, Спартак.
Однако сразу отдохнуть не удалось. В клетке Тима ожидал настоящий сюрприз в виде двух незнакомых мужичков в грязной и окровавленной одежде. Точнее, самих-то мужиков Тим раньше встречал – это были те самые работяги, которые утаскивали с арены трупы погибших гладиаторов. Но увидеть их в собственной клетке не ожидал. Хотя, разумеется, никто ему не обещал, что в клетке он будет жить один.
– Что вы тут делаете? – по-хозяйски спросил Тим, едва Хряп отошел, закрыв дверцу на здоровенный висячий замок.
– А ты чё? – лениво отозвался один из мужичков. Он сидел на корточках у стенки, но даже в таком положении казался очень высоким – настоящим дылдой. – Твоя, чё ли, клетка?
– Я – гладиатор, – с апломбом заявил Тим. – Я здесь живу.
– Мы тоже здеся живем, бляха-муха, – с сегодняшнего вечера. А то, чё гладиатор – знаем. Видели, как ты Тарзана ухайдокал. Молодец, Спартак.
– Спасибо, – сказал Тим. – Вообще-то меня Тимом зовут. А Спартак – это Игнат придумал.
– Он всем придумывает, чтоб покрасивше было. Но нам без разницы, Тим или Спартак. Тим даже лучше, потому что короче. Меня вот Чуром величают, а его Михасем. – «Долговязый» показал пальцем на второго работягу, сидевшего рядом с ним. – Вот и познакомились.
– Так вас что – недавно сюда посадили?
– Недавно, – сказал Чур. – Наказали, бляха-муха, ни за чё.
– А чего случилось-то?
– Лапу на арене подобрали. Без спросу. Хотели вечерком на костре зажарить. А Игнат, сука, засек. Вот и загремели, бляха-муха. А лапа-то даже и не целая была – так, половинка.
Тут до Тима кое-что дошло.
– Это Тарзана лапа была? – спросил он. – Та, что я отрубил?
– Ну да, та самая. Всего-то паршивый кусок дерьмового мохнача. А нас сразу под замок.
– Строго у вас, маркитантов, – посочувствовал Тим. – Чуть что – сразу в клетку. Даже своих.
– Какие мы свои?! – с возмущением воскликнул Чур. – Ты чё, нас за торгашей принял? Нет, ты только подумай, Михась! Вот же бляха-муха.
Он поднялся с корточек и агрессивно набычился. И даже, как заметил Тим, сжал кулаки. А еще Тим заметил, – лишь сейчас, потому что в клетке было почти темно – что Чур одет в его рубаху. В эту самую… ага, гимнастерку.
– Рубаху мою сними, – сказал Тим.
– Че-аво?
– Сними гимнастерку и отдай мне. Она моя.
– А хо-хо не ха-ха?
Тим не понял, что сказал Чур. Но понял, что тот над ним насмехается. Поэтому сжал кулак и показал его наглецу. А чтобы не возникало сомнений, добавил на словах:
– Дам в лоб один раз, и будет тебе «хо-хо».
– Не хами ему, Чур, – проговорил Михась. Он был ниже ростом, чем приятель, и при этом заметно толще. А голос – низкий, скрипучий и усталый, выдавал солидный возраст его обладателя. – Он самого Тарзана завалил, а тебя одной правой размажет. Сними гимнастерку и отдай.
– Зачем ему она, жлобу? – недовольно протянул Чур. – Он, вон, в панцире. А моя вся в дырьях…
Бормоча это, он, тем не менее, расстегнул пуговицы и начал стягивать гимнастерку через голову.
– Ладно, – сказал Тим. – Так и быть, носи. Я не жлоб.
Сравнение с Гермесом ему не понравилось. А еще он вдруг подумал, что не стоит ссориться с новыми знакомыми. Показал им силу – и достаточно. Лучше поговорить с ними о том, о сем. Ведь он так мало знает! А одежда у него есть. В панцире даже безопаснее.
– Вот это – другое дело, – довольно заявил Чур. – Всегда надо делиться с товарищами. А то сразу – отдай. Да еще маркитантами нас обзывать.
– Он нас не обзывал, – сказал Михась. – Откуда ему знать, кто мы такие?
– Тоже верно, – согласился Чур. – Нет, Тим, мы не маркитанты.
– А кто?
Чур и Михась быстро переглянулись. Затем Чур опустился на корточки и заговорил:
– Мы – водяные люди, так нас в народе кличут. Община у нас на берегу Водохранилища. Рыбу и раков ловим, на осьминогов охотимся. Да ничем не брезгуем, чё под руки подвернется. Лишь бы съедобное было.
– А как вас на Стадион занесло?
– Обычно как, бляха-муха. Здесь же единственный рынок в округе. Муки можно раздобыть, снадобий, пороху… Да мало ли чё? Вот мы товар и привезли сюда, чтобы продать и самим затариться. Затарились, бляха-муха…
Он тяжело и выразительно вздохнул.
– Вас, наверное, ограбили? – предположил Тим.
– Хуже, бляха-муха. – Чур махнул рукой. – А-а, да чё там бакланить – влипли по самые уши. Эти маркитанты, как пауки-мясоеды. Попадешь в их паутину – все, крендец, не выпутаться.
– А вы расскажите, – попросил Тим. Он подумал, что в истории водяных людей может быть нечто общее с его историей. Глядишь, и услышит от них что-нибудь полезное. Ему ведь с Аленой тоже предстоит вскоре выбираться из логова маркитантов. – Мне очень интересно. Да и ночь все равно длинная.
Чур уныло покачал головой и ничего не сказал. Вместо него заговорил Михась:
– Ночь и вправду длинная. Да только рассказывать почти и неча, Тим. В первый день мы распродали товар, ну и это – заглянули в трактир. Ну, чтобы по-человечески отдохнуть. У нас-то в деревне скукота. А тут, говорят, даже эти есть, как их…
– Шалавы, – подсказал Чур.
– Во, эти самые. Сцывилизацыя, здесь, короче. Мы так думали. А оказалось… В общем, выпили мы самогону, закусили… Потом еще поддали малехо. И заказали тушенку. А нам принесли такую тухлятину! Мы говорим – чё за дрянь? Не будем мы такое жрать – воняет хуже дерьма котяха. А он, этот халдей, говорит, вы, мол, уже половину блюда сожрали. Поэтому платите, говорит, полностью – аж два «червонца»! Ну и, слово за слово… А в результате – экцесс.
– Экцесс, – уныло подтвердил Чур.
– А что это такое? – Тимур по заведенной привычке среагировал на незнакомое слово.
– Экцесс, Тим, это экцесс, – сказал Михась. – Разборка такая. Сначала, вроде, все мирно, а потом слово за слово… Хамить тебе начинают, кричать…
– Понятно, – сказал Тим. Он почему-то вспомнил недавний разговор с поварихой. Тоже ведь сперва мирно разговаривали. А потом пошло ёпрст, и все такое. Хорошо, что он сдержался. – Экцесс, это когда спокойно разговариваешь, а потом ругань начинается.
– Ну да, ругань. Типа мордобоя. И все из-за какого-то халдея.
– А кто такой халдей?
– Халдей? Да маркитант, который в трактире прислуживает, подносы разносит. А, мож, и не маркитант… В общем, Чур этому халдею врезал, как следует, чтобы не хамил. А охранники сразу подбежали и начали нас дубинками лупцевать. Мы, естественно, ответили. Нас повязали. А наутро, когда оклемались, привели нас на заседание особой тройки. Ну и впаяли штраф – аж двадцать червонцев. По десять на брата. А денег-то у нас и нет. Такая, значит, ерундень с экцессом.
