– Я отправил запрос другим «погонщикам». Так вот, они сообщили, сколько комплексов могут контролировать. Так сказать, способности каждого.
Получив файл, я по привычке проверил его антивирусом, Ген Вас его модернизировал и открыл. Хм, я мог контролировать до шести боевых комплексов, Ген Вас пока не опытен, но за счёт мощной сети и имплантов два, и если взять остальных, то нам нужно двадцать один комплекс. Много. На одной крепости столько сразу и не найти, придётся две посещать. Вот так вот прикинув всё, что можно, я отдал приказ:
– Лейтенант Байз, вы временно остаётесь присматривать за жуками, до первой смены. Остальные корабли двигаем к будущей временной базе. Это я про контейнеровоз. Его жилой модуль нам надо быстрее всего вернуть к жизни и использовать для базы… – приказал я.
От пилотов послышались подтверждения, так что оба крейсера снялись с места, где они стояли, чуткими сенсорами наблюдая за станцией, и направились к «головастику». Там на месте, уже подготовленный к выходу в космос. Инженер с охранного крейсера сразу же покинул борт корабля и, уцепившись за корпус универсального технического дроида, полетел к грузовому судну. Кстати, я передал ему под управление единственный наш инженерный дроид из трюма разведчика, он наверняка пригодится инженеру на борту, пусть реанимирует или хотя бы подготавливает судно к оживлению. Пока он не проведёт диагностику всех систем судна, смысла туда лезть всем просто не было. Кроме инженера на борт «головастика» отправились и три техника, в помощь. Вчетвером они сделают работу куда быстрее. Однако первыми на борт судна, вскрыв ручную шлюзовую, проникли наши десантники, сперва изучили внутренние отсеки на предмет засады или нахождения арахнидов. Между прочим, они сообщили, что воздух на борту есть, хотя и сильно разрежен, да и спёртый, но как показал анализатор, дышать им вполне возможно. Только холодно на борту. Проморожено судно сверху донизу.
Пока инженерный и технический персонал работал над нашей будущей базой, мы с Ген Васом прошли в медбокс крейсера. Тут пилот был прав, за время поисков мы не часто покидали рубку, слишком большое напряжение было. Пилоту-то ладно, он отдыхать успевал, я его заменял, да и сам урывками успевал ухватить время на сон, а вот Ген Вас, который руководил поисками, спасался больше стимуляторами. Вопросы к нему возникали часто, так что отдыхал он редко. За эти три дня все наши раненые вполне благополучно закончили лечение и восстановление, изрядно растратив запас медкартриджей. Десантнику уже давно прирастили руку, он сейчас с напарниками изучал контейнеровоз, остальные тоже прошли восстановление. Правда, реаниматор в трюме был всё ещё занят, там сейчас лежал один из последних раненых, кому требовалось восстановление, однако лечебная капсула в нашем медбоксе как раз пустовала. Её покинул часа два назад очередной пациент, ему следы ожогов убирали, поэтому проверив настройки, я поменял несколько пустых картриджей на полные и заставил своего зама лечь на мягкие валики капсулы. Проведя диагностику – помимо общей усталости были ещё проблемы с сердцем, – я настроил лечение, – оно займёт почти два часа, тут и желание спать пропадёт, – после чего покинул медбокс.
Пока я возился с капсулой, инженер уже получил некоторые сведения по судну. Ну да, корма на диагностику не отзывалась, обширные повреждения, но основной корпус был цел. Искины действительно были с приставкой «био», так что о них уже можно было забыть. Сейчас инженер работал в рубке. Вскрыл створку входа он просто, замкнул контакты открытия в блоке управления, дав энергию на них со своего технического скафа, всё же судно обесточено было. Чуть батареи не сжёг, но створку открыл. Кстати, специализированных скафов у нас было всего четыре. Именно так. Три боевых, два средних на десантниках, с помощью которых они прорвались с борта «Огонька» к охранному крейсеру и вывели остальных, третий лёгкий входил в штатный комплект крейсера, им сейчас пользовался третий десантник, последний был в обычном скафе. Помимо этого беглецы с шахтёра случайно нашли и прихватили скаф техника. Эти скафы тоже имели подгонку по фигуре, так что инженер его получил, надел и направился на исследование судна. Отпускать ценного специалиста в простом скафе никто не хотел. Да, я тоже инженер, но вперёд батьки, как говорится, не лезу. На мне общее руководство, поэтому и велел выдать инженеру скаф техника. Со встроенным в него оборудованием тот справится куда лучше и продуктивнее обычного техника. В общем, за неимением лучшего выдали, что есть.
– Докладывайте, – велел я, вернувшись в рубку и усевшись на место пилота – последний ушёл в нашу каюту, поспать решил.
На троих у нас была одна каюта, она имела две койки, двухъярусные, так что пока один дежурит в рубке, двое других отсыпались, ну или один отсыпался, на второй спал кто-то из тех, что обычно ночевал в коридоре за неимением свободного места. Не так важно. Спали мы по дежурствам, вот и сейчас пилот, зная, что он не нужен, ушёл в каюту. Хотя нет, каюта крайняя, как раз за стенкой рубки, и судя по шуму, тот принимал душ, гигиену соблюдал, можно сказать. Ладно, отдых он заработал, меня предупредил, когда я в медбоксе находился, пусть отдыхает. Кстати, каюта у нас была капитанская, чуть-чуть больше остальных. Однако всё же вторая койка имелась, просто на всякий случай, да и замаскирована она была фальшстеной. Однако при необходимости, вот как сейчас, во всех каютах можно было убрать фальшстены и активировать запасные койки, так что в коридорах у нас почти никто не ночевал, вполне хватало коек, пола в каютах и полукруглого дивана в кают-компании на котором свободно размещалось трое. Но теснота всё же была, и пассажиры, повеселев, ожидали, когда будет возможно наконец перебраться на борт контейнеровоза. Жилой модуль там был рассчитан на проживание двадцати пяти челнов экипажа, плюс двадцать пассажирских кают, так что разместиться там нам всем можно будет с комфортом, даже свободные каюты останутся.
– Я уже в рубке, сейчас тестирую оборудование и пульты. Инженерный дроид достаёт из шахт искины. Проверка каждого показывает, что они все мертвы. Внутренности в прах превратились. Сейчас цилиндры искинов относятся в шлюзовую, потом от этого мусора избавимся. Я, чтобы дроидов не отвлекать, десантникам это поручил, тем более пока гравитации нет, они и сами до толкают мёртвые искины до шлюзовой. Двух техников я отправил по судну с универсальными тестерами изучать энергосистему и коммуникации. Особенно тревожит система жизнеобеспечения. С виду она целая, даже новенькая, но нужно проверить. Третий техник был мной направлен в реакторный отсек. По его докладу, все переборки закрыты, и приходится открывать каждую. Он использует технического дроида, что я ему выдал, вернее его источник питания для открытия дверей. Сейчас он у бронестворки реакторного отсека. Думаю слетать помочь, сам он створку явно не откроет. Это пока всё, доклады техников обнадёживающие, судно действительно новенькое и мало летало, так что есть шанс восстановить. Дело осталось, как известно, за малым, нужны искины.
– Как я уже говорил, это решаемо, – остановил я инженера. – Скоро к вам на борт прибудет шахта с искином с охранного крейсера. Подготовьтесь к запуску некоторых систем судна.
– Но программы?..
– Да, у него нет программ для управления реакторами и системой жизнеобеспечения для подобных гигантов. Ничего, время ещё есть, напишем. Это всё, работайте.
