Я невольно улыбнулся – вспомнил, как в первый раз выговаривал это название вслух.
– Нельзя так называть фирму, – сказал я.
Но Стюарт доказал, что я был неправ. И вот, дюжину лет спустя, она значилась на указателе. «Высокопроизводительные» – слово одной ногой стояло на скрининге, другой на информатике. Серьезные дела, если глядеть в корень.
Я на лифте поднялся на пятый этаж. Лифт звякнул, и дверь открылась в коридор. Я нерешительно вышел и прошагал по коридору до раздвижной стеклянной двери, на которой мелкими черными буквами значилось: «Высокопроизводительные». Я толкнул, и дверь открылась.
Стены были бежевые, ковер серый, деловой – такие плотные ковры с коротким ворсом стелют там, где ходит много народу, – например, во врачебных приемных. Но здесь народу не оказалось. Не было кресел. Не было кофейного столика с последними выпусками Scientific American. Я ожидал увидеть секретаршу. Хоть что-то. Стол был, но за ним никто не сидел. За столом начинался новый коридор.
– Есть кто-нибудь? – позвал я.
Немного поколебавшись, я прошел по коридору, пока он не уперся в другой, а там свернул направо. Еще через тридцать шагов коридор раскрылся, словно тоннель пробил гору, и я вдруг оказался на просторе. Где же все?
Я понял, что попал в рабочее помещение. Здесь сидели технари и конструкторы – люди, на которых держится компания. Тот же деловитый серый ковер сменился кафельной плиткой, а еще дальше – цементным полом. Во всех этих комнатах стоял дух места, которое когда-то что-то значило, но пришло в запустение.
Я продолжал разведку. Нашел еще письменные столы, шкафы для бумаг с выдвинутыми ящиками, телефоны и компьютерные мониторы. В углу увидел копировальную машину с выдвинутым подносом для листов. Вокруг кишками выпотрошенного зверя рассыпались бумаги. Я нашел кофейные чашки и маленький призовой кубок с надписью «Папа-I». Наград за второе и третье место не обнаружилось. Здесь было все необходимое на тысячу рабочих часов. Учреждение, развивавшееся как цивилизация. Вдалеке послышался шум. Что-то сверлили.
– Эй, – окликнул я. – Есть здесь кто-нибудь?
Дрель смолкла. Я углубился дальше в лабиринт.
Я нашел его в боковой комнатушке. Он стоял спиной к двери, лицом к умопомрачительно сложной схеме, раскинувшейся на огромном верстаке, где хватило бы места на дюжину техников. Но он был один. Маленькая дрель лежала рядом.
– Стюарт.
Плечи у него дрогнули. Он обернулся. Дробовик, который он держал в руке, целил теперь мне в грудь.
– Ты пришел, – сказал он. – Я так и знал, что придешь.
27
– Он появился две недели назад.
Стюарт вел меня по пустым помещениям. Дробовик он с привычной легкостью нес на плече.
Часть комнат были пустыми. В других осталась мебель. В одной среди голых стен ровно посередине стояло одинокое вращающееся кресло. Я гадал, что здесь случилось. Мы как будто шли через город-призрак Старого Запада, брошенный, когда иссякло золото. Нет, подумал я, заметив плесневеющий на бумагах надкушенный сэндвич. Не Старый Запад, а Чернобыль. Жители не уехали – бежали.
– Сатвик был здесь? – спросил я. Старался говорить спокойно, но потрясение от этой новости просочилось в голос.
– Угу.
– Он ни с кем не связывался.
Стюарт кивнул, но шага не замедлил. Мне не было видно его лица.
– Тогда понятно, – сказал он.
– Что тебе понятно?
– Я ждал тебя раньше. – На ходу он переложил дробовик на другое плечо. – Кажется, он думал, что за ним следят.
– Кто – не сказал?
– Если честно, я мало что понял из того, что он говорил. Он был дерганый. Выглядел встревоженным.
Раньше он таким не был.
Мы подошли к стальной двери, и Стюарт набрал на кодовом замке несколько цифр. Раздался гудок, дверь щелкнула, и Стюарт толкнул ее от себя. Опять пустые комнаты. Отделка не закончена. Десятки голых камер.
Я смотрел то на пустоту, то на Стюарта с пушкой. У него всегда был угрожающий профиль – костистый, острый, как будто ему на пару процентов больше среднего досталось от неандертальца. С годами это проявилось еще сильнее. Его широкие плечи загородили мне вид на следующую комнату.
– Что у вас стряслось, черт возьми?
– Первые несколько лет мы быстро росли, – сказал он. – Пожалуй, слишком быстро. Нам требовалось место, вот я и взял в лизинг это помещение. В какой-то момент у нас было сто тридцать сотрудников.
– И где они теперь?
– Надеюсь, загорают на пляжах. Видит Бог, я им достаточно заплатил.
– Заплатил?
– Выкупил доли. Им до конца дней не придется работать, если сами не захотят. Помнишь Лизу и Дэйва?
– Угу.
В памяти мелькнули два лица. Были парой курсов старше нас, с самого начала работали в команде.
– Оба разорвали контракт и отправились на восток. Далеко на восток.
Я оглядел хаос. Здесь думалось не о раннем выходе на пенсию. Это выглядело массовым исходом. Бегством в спасательных шлюпках.
Я стал припоминать другие имена. Знакомых, с которыми начинал. Попробовал вообразить, как компания разбухла до ста тридцати человек. Пузырь надулся и лопнул.
– Как твоя жена? – спросил я.
– Понятия не имею.
В его голосе не было горечи – простая констатация факта. Как будто я спросил про погоду в день, когда он не выходил из дома.
– Жаль, – сказал я. – Давно?
– Год, может, чуть дольше. Несколько месяцев, как адвокаты все закруглили. Я не доставил им хлопот. Она получила все остальное, а я – вот это. – Он обвел рукой свое запустелое королевство. – А как твоя сестра и мама?
– Сестра хорошо. Мама несколько лет как скончалась. От удара.
– Соболезную. – Он развернулся ко мне лицом. – Послушай, Эрик, мне жаль, что между нами так вышло. Я наговорил всякого… время было трудное.
– Все в порядке.
– Я хотел сказать…
– Серьезно, Стюарт, – перебил я. – Все в порядке.
Я не собирался ковырять подсохшие болячки. Оглянулся, ища, на что перевести разговор.
– Когда вы закрылись?
– Мы не закрылись.
Распознав мое недоумение, Стюарт продолжал:
– А, ты думал…
– Здесь все немножко… через край.
– Можно и так выразиться, – засмеялся он.
– Что случилось?
– Вот… – Он повесил дробовик на плечо и поманил меня за собой. – Давай покажу.
* * *
Мы спустились по лестнице.
