– Легко я вам дался, а?
«Поло» махнул на открытую дверь автомобиля.
– Это всегда легко.
В студенчестве я видал, как вышибалы выкатывают драчунов в открытую дверь, – катят как перекати-поле. То же было бы и со мной, вздумай я отбиваться. Впрочем, оставался еще вариант рвануть со всех ног – проверить, кто быстрее.
Я глянул на дверь своего номера и решился. Темная комната. Вопросы без ответов. Тот, кто устроил эту встречу, не пожалел усилий. У него наверняка есть причины со мной увидеться. А где есть причины, могут найтись и ответы.
Я позволил усадить себя в машину. «Поло» забрался следом и закрыл дверцу. Машина тронулась.
* * *
Мы ехали полчаса. На юг, к городу.
– С кем у меня встреча? – спросил я. И, выждав несколько минут: – Куда мы едем?
Если у кого из них был язык, они этого не выдали. И мы поехали дальше в тишине.
К тому времени, когда мы добрались до съезда с эстакады, дождь перестал. Еще через пять минут мы оказались у подземного гаража. Деревянный шлагбаум открылся автоматически. Мы круто завернули за угол – шины протестующе взвизгнули, и в голову мне полезли запоздалые мысли. Снова подумалось о бегстве – распахнуть дверь и рвануть. На такой скорости можно было выскочить и перекатиться.
Решиться я не успел, потому что машина, миновав несколько дверей, остановилась носом в стену. Слева и справа тоже были стены. Мужчины выходить не стали – зато за нами закрылись двери. После мгновенного замешательства я почувствовал, что мы поднимаемся. Лифт для машины? Я о таких слышал, но никогда не видел. Это было что-то из жизни супербогачей. Тех, кто любит держать под рукой свой «Астон Мартин». Лифт поднимался быстро. Над дверями я не замечал сменяющихся цифр. И, проходя этаж, кабина не звякала. Другие остановки были не предусмотрены.
Когда подъем прекратился, в животе у меня засосало. Тяжелая дверь раскрылась – за ней я сквозь ветровое стекло увидел величественный вестибюль. Яркие лампы, люстры.
Двое выбрались из машины, и я за ними. Они молча провели меня в пентхаус. Высокие потолки. Мраморные полы. Это было не просто богатство – совсем другой мир. Квартирка мультимиллионера. Я никогда таких не видел. В следующую комнату надо было спускаться по ступеням, а потом меня повели в глубь дома через бадминтонную площадку, устеленную густым белым ковром. Посредине лежал красный мяч – таким мог бы играть ребенок.
Сквозь открытую в дверь на веранду я видел большой патио и за ним – поднимающиеся к темному небу другие высотки. Мы были на двадцатом этаже – если не на тридцатом.
– Эрик.
Я обернулся на голос.
У гигантского стола черного дерева стоял Сатвик.
30
– Сатвик!
Я бросился к нему, и мальчишеское лицо Сатвика расплылось в широкой улыбке – личико херувима под седеющей шевелюрой.
Он протянул руку – пожать, но я схватил его и обнял.
– Что ты здесь делаешь? – спросил он.
Я хлопнул его по спине.
– Живой!
– Конечно, живой. А ты как думал?
– Я уж не знал что и думать. – Я огляделся. Кругом было роскошно. Два больших дивана, камин из белого кирпича. Возможно, гостиная, но я бы не взялся утверждать. Мне не хватало словаря. В домах, где я рос, таких комнат не бывало. – Ты хоть представляешь… – Я не находил слов, слишком велико оказалось потрясение. – Где тебя носило, черт возьми? – Я старался не кричать, но из облегчения быстро вырастало что-то другое. Гнев. Возмущение.
Сатвик покачал головой:
– Две недели провел здесь. Все еще не понимаю, что происходит.
Только теперь я заметил порез у него над глазом. Рана зажила – или ее залечили. А была она глубокой и пришлась ровно между бровью и линией волос. Похоже, стоило бы зашить, но следа швов я не видел.
Злость моя отхлынула.
– У тебя лоб…
– А у тебя? – Он кивнул на мою все еще перевязанную руку. – Что стряслось?
Я посмотрел на собственную ладонь. Успел забыть о повязке.
– Пожар был, – сказал я.
– Пожар? – Он наморщил лоб.
– В Хансене. Склад сгорел.
Он округлил глаза.
– Сгорел? Кто-нибудь пострадал?
Я мотнул головой.
– Только я.
– Как это случилось?
С чего бы начать? Все, что приходило в голову, тянуло за собой то, что было раньше.
– Много всякого было, – заговорил я. – Но прежде всего надо позвонить твоей жене. А потом Джереми. За тебя беспокоятся. Надо известить людей.
Он изменился в лице.
– Прости, Эрик.
– За что простить?
– Здесь не то, что ты думаешь.
В этот момент отворилась двойная дверь, и из кабинета в комнату вытекла небольшая компания, шумно болтавшая на ходу. Когда я увидел первого, у меня екнуло под ложечкой. Брайтон. Он улыбнулся, подходя к нам.
– Смотрите-ка это кто!
Темный свитер Брайтона с воротом-хомутом резко контрастировал с его золотыми волосами. Следом шли двое мужчин и женщина, но все трое остановились поодаль. Мужчины, пожалуй, походили на телохранителей, а вот женщину определить было труднее.
На ней был темный деловой костюм, в руках портфель. Адвокат или, может, бухгалтер. Немного за сорок, слишком угловатая, чтобы назвать красавицей, но запоминающаяся. Глаза бледной, текучей зелени.
– Мистер Аргус… – начал Брайтон, протягивая мне руку, – рад снова вас видеть.
Я оставил его руку висеть в воздухе.
– Зачем я здесь?
Улыбка его изменила форму, превратилась в узкую щель.
– Прямо к делу, – кивнул он. – Мне это нравится. Обойдемся без обычных любезностей. Вижу, вы двое с ними уже покончили. – Он обернулся к женщине: – Будьте добры…
Та кивнула и молча вышла. Охрана осталась.
Когда женщина ушла, Брайтон обернулся ко мне.
– Извините, что заставил вас ждать, но я отвечаю за дело, – сказал он. – Я решил, что пора нам опять поболтать.
Поболтать… Вот как это называется?
– Я слушаю.
– Наедине.
Он дал знак телохранителям, и оба шагнули к Сатвику. Один словно невзначай положил руку ему на плечо. Жестом близкого друга. Сатвик не сопротивлялся.
– Идемте, – Брайтон поманил меня за собой. Мы вышли в дверь веранды в дальнем конце комнаты. – Вас трудно поймать, Эрик, – заметил Брайтон, выходя. Огромное патио. Белый мрамор полов, стеклянные перила. Прохлада и шум уличного движения снизу. Тридцатый этаж – решил я, рассмотрев обстановку.
