Он обжег ухо после приборной доски.
Три голосовых сообщения. Все от Джой. Она беспокоилась. Последний возглас был просто отчаянным: «Пожалуйста, позвони!»
– Выбросил бы ты его, – посоветовала Мерси.
И она, конечно, была права.
Но я сперва позвонил. Попал на голосовую почту.
– Джой, со мной все в порядке. Я в другом штате и в дороге, еду в Индиану. Не хочу впутывать тебя больше, чем уже впутал, поэтому больше звонить не буду. Пока не закончу здесь. Просто хочу, чтобы ты знала: я живой. И все скоро кончится, так или иначе.
Я нажал «Конец» и выбросил телефон в окно.
48
Мы заехали на стоянку утром воскресенья. Та же пустая асфальтовая площадка – еще более пустая, чем в прошлый раз. Зеленого «BMW» перед входом не было.
Я заглушил мотор, и мы подошли к зданию.
Дверь оказалась заперта. Я позвонил. Вышла женщина в коричневом халате. Седые волосы. Тощая. Из бригады уборщиков.
– На выходные все закрыто, – объявила она через стекло.
– Я работаю в «Высокопроизводительных», – сказал я.
Она наморщила лоб.
– Там теперь все закрыто.
– Мне только вещи забрать.
– Пропуск у вас есть?
– Я не захватил. Могу назвать имя.
Она тряхнула седыми волосами. Строгая бабушка.
– Никого не велено пускать без документов.
Мерси достала пистолет и боком прижала его к стеклу.
– Вот его пропуск. С фотографией и всем прочим.
Женщина разинула рот.
– На что спорим, стекло не пуленепробиваемое? – продолжала Мерси.
Женщина открыла дверь.
– Мы вас не обидим, – успокоил я.
– Может быть, – добавила Мерси попятившейся уборщице. Та подняла руки. – Не останавливайтесь, – посоветовала ей Мерси.
– Здесь денег нет.
– А мы не за деньгами. Ключи у вас?
Она протянула мне черную магнитную карточку.
– Спасибо. – Я ее взял. – Тут чего-нибудь вроде веревки не найдется?
– Мы только убираем. Ничего такого нет.
– Ну и ладно, – кивнул я, достал из вещмешка моток изоленты и оторвал полоску. – Мы захватили с собой.
* * *
Мы не поехали на лифте, свернули на лестницу. На четвертом этаже я подергал дверь. Заперто. Рядом с дверной ручкой было считывающее устройство для пропусков.
Я провел по нему карточкой, но ничего не вышло. Замок не сработал. Я попробовал еще раз. С тем же успехом.
– Дай-ка мне.
Мерси выстрелила, выбив искры из ручки. В тесном тупике выстрел оглушил, а пуля срикошетила по ступенькам.
– Давай не будем повторять, – предложил я.
Дверной ручке пришлось плохо – ее своротило на сторону, кусок отщепился. Рядом с ней отскочившая пуля оставила в металле створки небольшую вмятину. Я повернул ручку, но она по-прежнему не подавалась.
– Черт, – ругнулся я, – нужен другой ключ.
– Попробуй этот.
Мерси показала. Пролетом ниже на стене висел пожарный топорик. Этот ключ сработал безупречно.
Ручка отвалилась от первого же удара и со стуком покатилась по лестнице. Еще три удара усмирили механизм замка.
– Прошу! – Я широко распахнул дверь.
* * *
Мимо лифта мы по коридору вышли к кабинетам. Все было примерно так, как мне помнилось. Хаос. Запустение. Столы, стулья и больше ничего. Бетон и ковер. Потом мы наткнулись на желтую ленту полицейского ограждения. На дальней стороне комнаты было выбито окно, осколки разлетелись по цементному полу. Стекло заменили фанерой. Ленточка трепетала.
«Он храбро принял прописанное лекарство».
Я пошел вперед.
Звук. Дальше по коридору. Мерси его тоже услышала. Мы разом повернули головы, но ничего не увидели. Все те же пустые кабинеты. Никакого движения. Звук не повторился.
– Держись рядом, – велел я.
Мерси взглянула на меня пустыми глазами, прикрыла веки. Мы бок о бок двинулись по комнатам – Мерси с пистолетом, я с топором.
Если не считать окна и полицейской ленты, все вроде бы осталось нетронутым. На вид точно так, как мне запомнилось. Кабинеты, лаборатории. Наконец мы вышли к винтовой лестнице.
– Теперь вниз, – сказал я.
Мы спустились. Следующий этаж выглядел так же: пустой, заброшенный, наши шаги эхом отдавались по железному колодцу лестниц. А потом короткий коридор вывел нас к черной двери. Последней.
Она была открыта.
Я взглянул на Мерси.
– Это там.
Сердце громко билось в груди.
Мы шагнули внутрь. В комнате было пусто и темно, но, едва мы перешагнули порог, включилось аварийное освещение. Комната не изменилась. Длинные ряды аппаратуры стояли в стороне, в тени. Кварцевая сфера по-прежнему торчала на шесте в дальнем конце. Топор сполз с моего плеча, ударил обухом об пол. Рукоять скользила в ладони. Я крепче сжал ее и прошел к панели управления.
– Держись подальше, – предупредил я и поднял топор. Мне вспомнился пробитый череп Боаза.
Топор опустился с громким треском, в панели появилась зияющая дыра. Я высвободил лезвие и снова замахнулся. Пластик панели рассыпался, потроха вывалились на пол к моим ногам.
Я перешел к аппаратуре, встал в позу бейсболиста и ударил так, что топор застрял в механизме. Его не сразу удалось высвободить, пришлось упереться ногой и дернуть как следует. Я отступил и снова глубоко вонзил топор. Выдернул и ударил снова. Провода, металлические и пластиковые детали посыпались на пол. Я пошел вдоль ряда, обрабатывая технику со всех сторон. Времени ушло много. Я вскрыл топором каждый кожух, плечи у меня горели, я запыхался.
Наконец я остановился, опершись на рукоять топора.
Мерси наблюдала за мной усталыми глазами. Путь вышел долгим и трудным.
– Всё?
– Еще одно, – сказал я.
Выйдя на середину комнаты, я остановился перед стальным шестом. Сфера переливалась даже в полутьме. Шестнадцать дюймов светящегося кварца. Не за нее ли погиб Стюарт? Венец всех наших трудов и моих страхов.
– Абераксия, – сказал я.
Изнутри сферы проступала странная геометрия. Ограненный кристалл. Он был выжжен в кварце, как световой блик на сетчатке.
Я перехватил рукоять топора двумя руками.
– Э, э, э! – прозвучало у меня за спиной.
Я обернулся и увидел в дверях Брайтона.
