Василий Петрович не повышал голос на пойманного шпиона, но мне почему-то стало не по себе. Похоже, что и до господина Рейли кое-что стало доходить. От его спокойствия не осталось и следа. Он с нечеловеческой злобой по очереди посмотрел на всех нас.
— Ненавижу… — скрипнув зубами, наконец, сказал он, — ненавижу вас всех. И всю страну вашу ненавижу, и всех тупых и отвратительных русских, которые в ней живут…
— Ну, и мы тоже, господин Рейли, — усмехнувшись, сказал Василий Петрович, — относимся к вам без большой симпатии. Никаких особых секретов вы сейчас не раскрыли, тем более что судьба ваша уже предрешена. Можно было бы вас расстрелять прямо сегодня. Но мы хотим предложить вам сделку — один день жизни за одно добровольное сообщение, которое могло бы нас заинтересовать. Заметьте, только добровольное и правдивое. Подумайте над нашим предложением. Нам хорошо известно, что вы человек информированный, а потому вам есть что рассказать. Так что предложение для вас весьма выгодное — вы можете продлить себе жизнь на лишнюю пару месяцев, а может, и подольше, если согласитесь поиграть с нами в кое-какие шпионские игры. Не раздумывайте — ведь у нас есть возможность получить все интересующие нас сведения сразу и даром…
— Хорошо, я согласен, господа, — ответил Сидней Рейли после небольшой паузы, — начнем прямо сейчас?
23 (10) ноября 1917 года, 23:05.
Петроград. Таврический дворец. Экстренное Совместное заседание Политбюро ЦК РСДРП(б) и Президиума Совнаркома.
Присутствуют: председатель Совнаркома И. В. Сталин, председатель ВЦИК В. И. Ленин, нарком внутренних дел Ф. Э. Дзержинский, глава НКИД Г. В. Чичерин, нарком промышленности и торговли Л. Б. Красин, командующий Особой эскадрой контр-адмирал В. С. Ларионов.
Тамбовцев Александр Васильевич.
Вот мы наконец и дождались известий из Мурманска, пардон, пока еще Мурмана. Да, отличились там наши морячки, отработали по полной программе. Разнесли заносчивых британцев в пух и прах. Один броненосный крейсер потоплен, другой избит до полной утраты боеспособности и спустил флаг. Даже линкор их ухайдакали. Да не абы какой линкор, а знаменитый «Дредноут». Правда, он к 1917 году уже изрядно устарел, но все же еще более устаревший броненосец против линкора… Как завещал Александр Васильевич Суворов, «воевать надо не числом, а умением!» Представляю себе злорадные заголовки завтрашних германских газет…
Нам с Феликсом Эдмундовичем из Мурмана тоже пришло очень хорошее известие. Во время спасения утопающих на месте гибели «Дредноута» в руки нашим особистам попал британский супершпион Сидней Рейли. Как говорится, с корабля на бал. По этому поводу был собран небольшой консилиум. И, как сообщил мне Алексей Константинович Петров, несостоявшийся Джеймс Бонд поначалу хорохорился, но потом потек и стал сливать нам весьма интересные сведения. В том числе и товарищей в большевистской партии, которые работали и продолжают работать на британскую разведку. Например, хорошо известный всем Мейер-Енох Волох, он же Максим Литвинов. Сейчас сей фрукт находится в Лондоне и готовится к возвращению в Советскую Россию.
Конечно, нам, людям из будущего, и так было достаточно известно о связях товарища Литвинова с британской разведкой. Но Владимир Ильич, который очень хорошо знал Папашу — таков был партийный псевдоним Литвинова, по работе в издательстве большевистской газеты «Новая жизнь», и слышать ничего не хотел о том, что этот человек — агент иностранных спецслужб. А тут ему то же самое подтвердит сам Сидней Рейли. Хочешь не хочешь, а придется поверить.
После получения радиосообщения о событиях в Мурмане Сталин решил немедленно провести в Таврическом дворце экстренное совместное заседание членов Политбюро и Президиума Совнаркома. Начало — двадцать три ноль-ноль. Повестка дня: неспровоцированная агрессия Британской империи против Советской России. Казус белли был налицо — вероломное нападение англичан на советский порт Мурман. Надо было решать, как реагировать на произошедшее.
Прямо перед началом совещания у меня в кабинете состоялся приватный разговор с товарищами Сталиным и Лениным. Иосиф Виссарионович спросил прямо в лоб:
— Товарищ Тамбовцев, скажите, а как бы вы поступили в данной ситуации?
Я почесал затылок. Как-то не очень хотелось давать вождям судьбоносные советы, за которые потом будут расплачиваться своими жизнями сотни тысяч, а может быть, и миллионы людей. Но от меня ждали совета, потому что я был человеком из будущего, для которого их время — его прошлое. Только товарищи, похоже, подзабыли, что все сейчас в новой, нами же созданной реальности пошло по-другому, и мы о том, что должно случиться в самое ближайшее время, знали и знаем ровно столько же, сколько и сами Сталин и Ленин. Из всего послезнания у нас осталось только общее понимание закономерностей развития процессов международной политики и экономики.
— Ну, что вам сказать, — начал я, — после нападения британцев на Мурман мы имеем полное право объявить Британии войну. Только что нам это даст? Англичане в союзе с французами и американцами воюют сейчас с немцами. Бои на Западном фронте идут ожесточенные, и трудно сейчас сказать — кто из противников победит в этой битве, длящейся уже четвертый год. Заключив мир с Германией, мы вышли из этой всемирной бойни. Стране и народу как воздух необходим отдых от войны. Ведь вспомните — большевики получили поддержку масс во многом и потому, что они прекратили войну и пообещали начать демобилизацию.
— Да, но и сейчас продолжает еще литься кровь, — сказал Ленин, внимательно слушавший мои слова, — и, как я понимаю, полный мир в Советской России наступит еще не скоро.
— Да, Владимир Ильич, — ответил я, — к сожалению, вы правы. Но народ понимает то, что мы сейчас делаем внутри страны. И если для наведения порядка приходится применять революционное насилие, — при этих словах Ленин, соглашаясь со мной, кивнул, — то это будет выглядеть совсем по-другому, если нам придется посылать русских солдат и бойцов Красной гвардии сражаться за пределы Советской России…
— А никто и не говорит о том, что нам надо влезать в разные внешнеполитические авантюры, — вступил в разговор внимательно слушавший нас Сталин, — у нас и без этого забот хватает. К тому же британцы напали на нашу территорию, а не мы вторглись в их владения. То есть факт британской агрессии налицо. Причем агрессии неспровоцированной. И мы должны решить, как отреагировать на это. Ясно одно — воевать с британцами вне территории Советской России мы не будем. А вот ударить их больно-больно следует. Иначе это будет повторяться снова и снова.
— Скажите, товарищ Тамбовцев, — ехидно прищурившись, обратился ко мне Ленин, — какое самое чувствительное место у буржуя?
— Кошелек, — усмехнулся я, — удары по всем прочим местам буржуи переносят довольно спокойно.
— А можем ли мы дотянуться до этого чувствительного места английских буржуев? — подхватил мысль Сталин и тут же сам ответил: — Можем. В первую очередь, до собственности подданных Британской короны, находящейся на территории Советской России.
