— Выше крыши, — успокоил его Петя. — Буду идентифицировать.
— На теле тоже? — поинтересовался Северин.
— Ну а куда они денутся?
— Петь, а ты можешь определить, какие оставили до смерти, а какие после? — поинтересовался Северин. Он знал, что это можно сделать, но Северину хотелось дать Пете показать себя. — Или спрашивать об этом уже наглость?
— Да нет, почему, — невозмутимо ответил Петя. — На коже живого человека след руки быстро расползается, как бы расплавляется. А вот на трупе, даже не совсем остывшем, остается как на какой-нибудь кожаной куртке. Поэтому если тела касались через некоторое время после смерти, то следы будут более четкими…
И тут зазвонил телефон. Северин снял трубку, негромко сказал:
— Да. Кто это?
— Слушай, это ты кто такой! — яростный голос с восточным акцентом, казалось, разносится по всей комнате. — Анжелу мне позови! Немедленно!
— Так кто вы все-таки? — терпеливо спросил Северин.
— Я — отец, понял! Отец Анжелы! А ты кто и что там делаешь? Зови Анжелу, тебе говорят!
— Я следователь прокуратуры Северин…
— Какой следователь! Зачем прокуратуры!.. Что у вас там в Москве творится?
— Так вы не из Москвы звоните?
— Из Сочи я звоню. Где Анжела?
— Вам придется срочно вылететь в Москву… Ваша дочь убита.
В трубке раздались то ли рыдания, то ли придушенный вопль.
Через несколько дней Северин и Братко подводили итоги расследования. Братко отработал всех возможных знакомых Анжелы, друзей и сокурсников, Северин несколько раз встретился с ее отцом, могучим армянином, которого горе буквально пригнуло к земле. К тому же стали известны результаты экспертизы. Выяснилось, что в крови Анжелы оказалась значительная доза сильнодействующего психотропного вещества.
И вот какая картина нарисовалась.
Анжела не была красавицей. Полная, коренастая, с крупным мужским носом, она не привлекала внимания молодых людей. Но при этом была добродушной, искренней и беспечной. Мать ее умерла несколько лет назад, отец, успешный бизнесмен, нашел молодую жену и уехал с ней в Сочи, оставив дочери богатую квартиру и машину. Анжела жила в Москве одна, училась на социолога, у нее было немало подруг, которые знали, что у Анжелы всегда можно занять денег, а потом забыть отдать. А вот мужчины у нее не было. И хотя она делала вид, что ее это нисколько не заботит, на самом деле у нее была страстная и тайная мечта — встретить наконец кого-то для серьезных отношений. Видимо, встретила. Потому что на записи видеокамеры, установленной в подъезде дома, видно, что за несколько часов до смерти она заходит в подъезд не одна. Рядом с ней какой-то мужчина. Даже точное время зафиксировано. Но ничего больше запись дать не могла…
— Потому что ставят камеры черт знает кто! — со страстью ругался Братко. — Ну, пригласите специалистов! Нет — у них же конкурс, блин, тендер! Или блатные выигрывают, или те, кто по дешевке предлагает сделать!.. И что мы имеем? Камера стоит так, что в кадре — слепая зона, лиц практически не видно, одни спины. А качество? Вообще ни хрена не видать! Да еще для экономии пускают со скоростью не двадцать четыре кадра, как положено, а четыре или вообще два!.. И получается — вот нога появилась, а на следующем уже только спина маячит…
В общем, опознать человека рядом с Анжелой оказалось невозможно, сколько эксперты ни бились с записью.
Так вот, судя по рассказам подруг, в последнее время у Анжелы появился знакомый, которого она никому не показывала. Причем сначала подруги даже думали, что она просто все выдумала. Но оказалось, нет. Однако, кто этот ее знакомый, ни одна из девушек не знала. Ничего не знал о нем и отец Анжелы, хотя, как он сам говорил, чувствовал, что с дочерью что-то происходит.
Вся надежда была на Петю Струминского. И Петя не подвел. Отпечатки, которые он обрабатывал своими алхимическими средствами, рассказали о многом. Гостей у Анжелы действительно было двое. Отпечатки пальцев обоих остались на сейфе, на теле Анжелы и на ножах, стоявших в подставке на кухне. На ножах, хотя их и мыли, остались кровь и кусочки кожи Анжелы.
И наконец, самое главное — отпечатки одного из гостей удалось идентифицировать, они нашлись в картотеке. И принадлежали некоему Павлу Грибанову, проходившему года три назад за грабеж и осужденному на небольшой срок ввиду его болезненного состояния — в детстве он переболел менингитом, отразившемся на его центральной нервной системе. Была проведена судебно-психиатрическая экспертиза, которая заключила, что признать невменяемым его нельзя, однако в состоянии нервного напряжения и особенно под влиянием алкоголя он перестает себя контролировать.
— Ну что — наш клиент! — радостно заключил Толик Братко.
Он очень уважал такие удачи, потому что верил: настоящим сыщикам, таким, как они с Севериным, всегда везет.
— Я поехал брать? — возбужденно спросил он.
— Давай, — улыбнулся его охотничьему нетерпению Северин. — Только не забывай, что у него в голове тараканы.
— Не бойся, у меня не забалуешь! — ухмыльнулся Братко.
— И начинай сразу с ним работать. Там был еще один. И сдается мне, этот второй был главным… — наставительно сказал Северин.
— Чем мотивируешь?
— Вряд ли девушка сама привела домой такого типа, как Грибанов… Уж слишком они разные. Она, конечно, была девушка беспечная, но вряд ли Грибанов мог ей понравиться.
— Да, рожа у него та еще!
— Будет упираться, постарайся вывести его из себя. Раз уж он псих, надо этим воспользоваться.
— Сделаем, командир, — лихо пообещал Братко.
На него можно было положиться, колоть подозреваемых он умел.
Да и клиент попался не самый трудный. Братко расколол его на раз.
Грибанов рассказал, что все дело было организовано его школьным еще приятелем Виктором Тутаевым. Тот встретил его месяц назад и сказал, что можно будет провернуть одно серьезное дельце. Такое, что они оба упакуются по полной программе. Да и дело простое. Какое именно, не рассказал.
Несколько дней назад Тутаев позвонил и сказал, чтобы Грибанов завтра ждал его звонка. Позвонил, как договаривались, и назвал адрес, по которому надо приехать. Грибанов приехал, девушка уже была в отключке, лежала в спальне.
Они с Тутаевым выпили, закусили и начали собирать ценные вещи в сумку. Потом взялись за сейф. Но он никак не поддавался, пробовали долотом, но ничего не выходило. А поднимать большой шум они боялись. Решили разбудить телку — пусть скажет код, но она не просыпалась, видимо, Тутаев перебрал с лекарством.
Когда они все-таки ее разбудили — Грибанов уже чумел под влиянием выпитого, — она не могла никак вспомнить комбинацию цифр. Называла то одну, то другую, но сейф никак не открывался. Грибанов хлестал Анжелу по лицу, рвал волосы, но ничего не выходило. Тогда Тутаев пошел на кухню и принес ножи. И включил музыку погромче. Первым полоснул Анжелу Грибанов, раз-другой, забрызгался кровью, решил выпить еще и пошел в гостиную. Когда вернулся в спальню, увидел Тутаева, склонившегося над Анжелой, с окровавленным ножом в руке и какой-то странной улыбкой на лице…
